Боже, помоги ей, она действительно не хотела этого.
— Ты думаешь, что любого оставишь в дураках, да?
Голос Трины, ледяной и низкий, раздался прямо позади Карли, и у нее мурашки поползли по коже. Женщина напугала ее, входя в комнату и направляясь к окну, где стояла Карли. Нет, дрожь, которая ее охватила, была вызвана чем-то более острым, более коварным, более угрожающим, чем простое удивление.
Трина безвредна. Так считал Бак, и на первый взгляд она казалась такой. Она была высокой, с каштановыми прямо расчесанными волосами до плеч, а ее глаза были карими, невыразительными и мутноватыми. Ее внешность была заурядна, без изюминки. Безвредна. Взглянув в эти глаза, Карли поняла, что Бак не прав. Она видела злобу, слышала ненависть в голосе Трины, чувствовала зло, обволакивающее ее.
Повернувшись лицом к Трине, Карли, силясь улыбнуться и сдерживая тревогу, ответила:
— Я никого не пытаюсь оставить в дураках, Трина.
— Мать, Бак, все в городе — все они верят твоей лжи. Но не я. Я знаю тебя. Я знаю, на что ты способна.
Все еще улыбаясь, Карли сильнее сжала стакан, который держала обеими руками, страстно желая, чтобы Бак и Морин вернулись из кухни. Почему старая женщина упомянула поломанный мусорный ящик сразу же, как только они закончили обедать? И почему Бак вызвался взглянуть на него? Почему они оставили ее одну так надолго с Триной?
Как будто прочитав ее мысли, Трина придвинулась еще ближе и понизила голос почти до шепота:
— Что бы ты сейчас ни хотела, ты этого не получишь. Ты поняла? Ты не можешь вернуться сюда. Ты не можешь занять мое место у мамы. Ты не можешь забрать снова Бака.
Карли ответила инстинктивно, не думая и без колебаний:
— Почему? Может быть, ты сама влюблена в шерифа?
Трина резко отпрянула назад; мгновение она выглядела ошеломленной. Она что, думала, что ее влечение к шерифу является тайной? Любопытно, подумала Карли. Трина смотрела на него, словно он управлял ходом светил, ловила каждое слово, которое он скажет, не пропускала случая привлечь его внимание к себе, при этом полагая, что ее чувства к нему были ее маленькой тайной…
— Шериф — взрослый человек, — сказала Карли спокойно. — Он способен сам принять решение.
— Да, если ты позволишь ему сделать это! Он никогда не хотел тебя, никогда не хотел с тобой спать или проводить время. Но ты насильно вторглась в его жизнь, так же, как ты делаешь сейчас. Ты не обращала внимания на его протесты, его нужды и желание, но твои-то, конечно, должны были выполняться. Ты сделала его несчастным. — Улыбка Трины была жестокой и коварной. — Но он, наконец, научился говорить тебе «нет», не так ли? Когда ты настаивала, чтобы он на тебе женился, он холодно отвернулся от тебя; он, наконец, увидел, для чего ты была с ним, и сказал, чтобы ты убиралась ко всем чертям. И он сделает это снова. Больше он не попадется на твою хитрость. Бак знает, какая ты испорченная.