Быстрые удары ее сердца начали замедляться, когда он вышел на свет и она увидела форму, которая была на нем. Жетон на его рубашке говорил, что его зовут Логан, нашивки — что это шериф Логан. Женщина внизу вела себя странно, когда она заполняла карточку, вспомнила она смутно. Может, у нее были причины вызвать к ней шерифа?
Он подошел на несколько шагов ближе.
— Нечего сказать? Ни «привет, шериф», или «как давно мы не виделись, Бак», или «я скучала по тебе, дорогой»?..
Карли сделала усилие, чтобы медленно и глубоко вздохнуть. Ко всем ее проблемам сегодня это было последней каплей. Такое случилось с ней однажды раньше, когда головная боль была такой сильной, что она думала, что не перенесет ее. Потом, как говорится в одной старой шутке, она уже боялась, что не умрет.
— Привет, шериф, — сказала она, стараясь говорить спокойно и сдержанно, но слова все равно звучали напряженно. Теперь он стоял меньше чем в футе от нее. Карли хотела отступить, уклониться от него, но не позволила себе проявить какие-либо эмоции. Если она будет терпелива, он просто скажет: «Убирайся из города до захода солнца, бродяга», — подумала она, испытывая головокружение, и потом он уйдет, а она сможет принять еще две таблетки, пообедать и немного поспать; это ей было просто необходимо.
Как он сказал, его зовут? Она была как в тумане. Бак. Бак Логан. Это звучит как имя ковбоя с Дикого Запада. Он должен поменять свою форму на пару джинсов и рубашку, блестящие ботинки — на пару башмаков ручной работы. Тогда он будет по-настоящему соответствовать своему имени.
Давай, подумай, решила она, массируя между глазами, он прекрасно соответствует своему имени в форме шерифа. Мужчина. Мужественный самец.
Время шло. Наконец она не выдержала и спросила напрямую:
— Что вы хотите, шериф?
— Давай, Лора, ты всегда знала, чего я хотел. — Он помолчал, потом усмехнулся и добавил: — И ты знала всегда, что мне нравилось.
Лора? Женщина внизу тоже называла ее так, верно. Или это часть дурного сна? Порой это случалось с ней: совсем незначительные тревоги оставляли ее после пробуждения с чувством смутного беспокойства; иногда ее преследовали во сне кошмары. Когда такие сны проходили, то ее собственные крики будили ее, подушки были мокры от слез, а постель — от пота. Но она никогда не знала, чем они закончатся, — то ли простым беспокойством, то ли ужасом. Она не хотела вспоминать о них.
— Меня зовут Карли Джонсон, — сказала она ровным голосом, — а не Лора.
— Угу, — он бросил долгий взгляд, рассматривая ее с головы до пят, и усмехнулся такой усмешкой, которую можно назвать дьявольской. — Правильно.