— Они не проверили твой рассказ?
— Они уже отобрали у меня бумажник. И готовились надеть наручники. Только я им не позволил. — Она смотрела, как он рассеянно потирает запястье. — Тут до меня дошло. Эти сволочи решили выдать меня за своего, чтобы прикрыть настоящего сообщника, который успел смыться.
Его снова захлестнул гнев. Попались бы они ему сейчас!
— Они шли на дно и тащили меня за собой. Вот так просто. Я оттолкнул полицейского, выхватил у него пушку и бросился бежать.
От Маккензи не ускользнуло жестокое, отчужденное выражение, промелькнувшее в его взгляде.
— Я шел напролом. Мне удалось от них оторваться. Много часов скрывался, непрерывно перемещаясь. Им очень хотелось до меня добраться. — Ему казалось, он слышит звук сирены, приближающийся, завывающий без умолку. Вой, заполняющий все вокруг, угрожающий жизни. Его тело и нервы были истощены. Он находился в таком напряжении, что слышал, как открываются и закрываются поры его тела. Как во Вьетнаме.
— Тебя бы оправдали.
— Учитывая заявление этих парней, что я был с ними? Не могу так рисковать. Я провел семь месяцев в тюрьме во Вьетнаме. Мне было тогда двадцать три года. — Он помнил все так отчетливо, словно это происходило вчера, а не давным-давно. — Никто меня больше не посадит за решетку. Никогда.
— Ладно. Продолжай. — Тюрьма. Вьетнам. Старые шрамы. Она начинала смотреть на него другими глазами.
— Я вскочил сзади в пикап, который остановился у светофора. Мне было безразлично, куда он едет. В тот момент, если бы копы меня засекли, я бы погиб.
— Ты хочешь сказать, что не позволил бы им взять тебя живым? Не слишком ли отчаянный шаг, ты не находишь?
Он взглянул на нее как на ненормальную.
— Грабеж. Сопротивление при аресте. Полицейские терпеть не могут тех, кто лишает их оружия.
Маккензн пожала плечами. Насчет этого он, наверное, прав.
— Ты говорил, что узнал эти места. Ты здесь жил раньше?
— Шарлотт. Я был несколько лет женат, и мы там жили. Здесь я некоторое время работал охранником. После развода подался на Север и начал все сначала. Мой брат купил тридцать акров девственного леса в Ремингтоне, штат Виргиния. Попросил меня помочь ему расчистить землю и построить дом. В обмен он выделил мне десять акров на собственный коттедж. Там я и живу, когда туда приезжаю.
— А я не могу позвонить твоему брату и попросить помочь?
— Нет. Не хочу его впутывать. Меня ничего хорошего не ждет, если дойдет до суда. Не стану рисковать. Кроме того, те парни меня подставили.
Вероятно, в этом было все дело, на девяносто девять процентов.
— Где ты живешь большую часть времени?