— Да. Но, во всяком случае, деньги мне были не нужны.
— А что ж тебе было нужно?
— Не знаю. Еще совсем недавно сумел бы это объяснить. Все казалось таким ясным и простым. Все дело в том, что он умер не сразу. Револьвер больше не выстрелил, пришлось Сержа стукнуть…
— Двадцать два раза кочергой куда попало и один раз бронзовой статуэткой по черепу!
— Возможно. Я вам объясню, почему так поступил. Я и сам был потрясен. Не думал, что все произойдет подобным образом. Хотел позвонить в полицию из его квартиры и ждать, когда за мной приедут. Но я не мог вынести этого зрелища и ушел. И пальто забыл взять.
— Неужели в доме никто не услышал выстрела?
— Думаю, никто. В соседней квартире веселились. Музыка оттуда доносилась. На лестнице попалась девушка, я посторонился, уступил ей дорогу. На улице увидел свою машину. Совсем забыл про нее. Возникло желание, прежде чем позвонить в полицию, проехаться, нервы успокоить. Стемнело. Я ехал по авеню Ваграм, рассчитывал попасть на Елисейские поля. Машин было много. Шел дождь. Снова оказался на набережной Сены, поехал через мост.
— Минутку. Не успеваю. «Я ехал по авеню Ваграм, рассчитывая…» Дальше?
Бош послушно повторил сказанное.
— И тут ты от явки с повинной отказался?
— Я же вам сказал, что не менял решения. Не знаю, как вам это объяснить. Видите ли, все получилось совсем не так, как вы думаете.
— Ты остановился, чтобы выпить?
— Нет. У меня такого намерения не было.
— Неужели у тебя не было желания пропустить стаканчик чего-нибудь покрепче, чтобы встряхнуться?
— Нет. Я просто ехал. Видел огни. На перекрестке свернул, сам не зная куда. Очутился в провинции, потом в каком-то лесу. Мне показалось, прошло совсем немного времени.
— Бензобак был полный?
— Дай бог память… Да, выехав утром из гаража, заправился.
— Рассчитывал, что придется ехать далеко?
— Я вовсе не собирался скрываться. Я же сразу позвонил в жандармерию.
— Выяснив сперва, нет ли поблизости механика.
— Просто хотел вернуться в Париж своим ходом.
— А почему?
Опасаясь навлечь на себя гнев инспектора, Альбер не посмел открыть истинную причину. Сперва он боялся, что его изобьют. Потом решил, что парижские стражи порядка станут с ним обращаться более вежливо, чем деревенские жандармы или провинциальный полицейский.
Возникла пауза. Инспектор поднялся, чтобы взять с письменного стола сигареты, сам закурил, но не предложил задержанному. Возле пачки лежала надкушенная плитка шоколада. Альбер вспомнил, что голоден. Открыть бы окно да немного проветрить кабинет, но в его положении подобной услуги вряд ли можно ожидать.