— Немного погодя мы отправимся на улицу Дарю. Я ознакомился с протоколом допроса, проведенного в Орлеане. Если угодно что-нибудь добавить, прошу.
— Хорошо, господин комиссар.
— Вот и превосходно! — произнес полицейский чиновник. Он, казалось, не ожидал такого ответа и был, по-видимому, несколько разочарован.
Открыв дверь в комнату, в которой беседовало несколько человек, комиссар окликнул одного из них.
— Невье! Зайдите ко мне со своим блокнотом.
Положив на колени стенографический блокнот и держа в руке остро отточенный карандаш, молодой блондин сел на стул.
— Я вас слушаю.
Дважды Бош открывал и закрывал рот, не зная, что сказать, с какого конца подступиться. И чуть было не произнес: «Я человек порядочный». Однако спохватился, поняв, что подобная фраза прозвучала бы кощунственно.
— Ну, что же вы?
Не найдя, с чего начать, Бош спросил сам:
— Вы виделись с моей женой? Что она вам сказала?
— Когда потребуется, вам устроят очную ставку с ней.
— Прошу прощения.
Слова «очная ставка» сбили его с толку, поскольку речь шла о Фернанде. Он задал еще один вопрос, но тут же пожалел об этом.
— Она осуждает меня?
— Но ведь вы сами заварили эту кашу. Со вчерашнего вечера у вас было время для размышлений… Когда Николя грозился урезать вам жалованье?
— Я вас не понимаю. Он никогда мне не угрожал.
— И не давал понять, что вы обходитесь ему слишком дорого?
— Я?…
В тот самый момент, когда Бош решил возмутиться, он покраснел и отвернулся. Вспомнилась досадная фраза, фраза-табу, которую он тщетно пытался забыть. Случилось это три месяца назад. Стояла солнечная, теплая погода. Бош вернулся из студии раньше обычного в приемную их конторы на Елисейских полях. Вместо того, чтобы отправиться к себе, пошел в кабинет Сержа. Аннета, секретарша, проговорила:
— Мсье Николя никого не принимает. Он занят.
— Кто у него?
— Господин Озиль.
Альберу всегда было неприятно, когда двое этих людей запирались, и он, пожав плечами, толкнул дверь. Оба кабинета соединялись общим коридором. Дверь в кабинет Сержа была приоткрыта. Там, по-видимому, успели отобедать: из кабинета доносился запах сигар.
Поначалу Альбер не собирался скрывать свое присутствие, но тут услышал, что разговор идет о нем.
— Все это превосходно, — говорил на дурном французском Озиль. — Но если он догадается, какую роль ему приходится играть?
— Да что вы, дорогой! — запальчиво отвечал Серж Николя. Едва заметный акцент придавал его голосу почти сладострастное выражение. — Опасности никакой, вы прекрасно понимаете. Бош — надутый дурак. С такими, как он, можно не церемониться. Поверьте!