О душе можно было забыть: лучше вонять, как джинсей, чем снова пережить подобное унижение.
Лишь закрыв за собой дверь своей комнаты, Валери снова смогла дышать. Ей вдруг вспомнилась одна старая максима, усвоенная в стенах Института в Новом Оксфорде: «Сейджин никогда не должен испытывать ни смущения, ни страха». Валери горько улыбнулась: совместные душевые явно сюда не включались. Впрочем, она и сама не могла предвидеть ничего подобного. И оказалась не готова.
Она начала медленно убирать комнату, то и дело останавливаясь и глядя из странного окна в полу на освещенное дерево. Нервы расшатались настолько, что ей хотелось реветь в голос. Она чувствовала себя одинокой в совершенно новом, не принимавшем ее мире. И рядом с ней не было Леони, которая могла бы все изменить одной улыбкой или шуткой…
Валери приставила пылесос к стене и опустила кровать, которая заняла почти всю комнату. Потом быстро переоделась и, оставшись в трусах и майке, «приняла душ» из гигиенических салфеток. Лежа в постели, она долго изучала потолок своей новой комнаты. Простыни были из какой-то странной пыльной ткани, от которой у нее чесалось все тело. Она не могла здесь оставаться. Ей надо было уйти, но куда? Она уже не новобранка, старая жизнь кончилась, и ей нужно было с этим смириться. И попытаться не уступать абсурдности этого странного, грязного, совместного мира, в котором она оказалась.
— Что ты о ней думаешь? — спросил Бимбо, протягивая руку.
Лоренцо, наблюдавший, как гигант снимает панель со сломанного рефрижератора, передал ему отвертку.
— О ком?
— О Валери, о ком еще?
Бимбо открутил последний шуруп, Лоренцо взял обратно отвертку, и они вместе стали вращать ручку главной дверцы. Она давно заржавела, и снять ее было нелегко.
— Она — сейджин, — ответил наконец Лоренцо. — И этим все сказано.
— Плохо дело, — добавил Бимбо. — Татуировка лаки подтвердила ее историю, но мы ведь знаем, какие штучки способны придумывать эти сейджины.
— По-моему, было глупо принимать ее в город, с татуировкой или без нее.
— На самом деле, друг мой, другого выхода не было. Правило лаки действует для всех. Да, и не стоит недооценивать Кортеса: я уверен, у него уже есть какой-то план. Осталось лишь дождаться решения совета.
— Кого?
Сделав еще один, последний рывок, они наконец высвободили ручку и повернули ее на пол-оборота. За дверью обнаружился зубчатый механизм, и Лоренцо передал Бимбо разводной ключ.
— Совета старейшин. Последнее слово за ними. Они решат, что делать с этой сейджин.
— Но она уже слишком много знает. Может, лучше?..