— Что это? — спросила Лили, решив, что во время прогулки она упустила какой-то момент в объяснениях Франца.
— Ну, как! Это же Донауквелле! Согласно легенде, из этой лужицы берет начало великий Дунай.
Лили улыбнулась:
— А а-а! А я-то думала, что Дунай начинается в месте слияния рек Брег и Бригах в нескольких километрах к востоку отсюда.
— Так я же говорю «согласно легенде»! А вот здесь, видишь, табличка, на которой написано расстояние до моря: почти три тысячи километров!
Франц все продолжал выкладывать какую-то информацию, но Лили не слушала своего нового друга, зачарованно глядя на незатейливую лужицу воды перед собой. Странно было думать, что в каком-то смысле отсюда берет начало одна из самых длинных рек в мире. Ей вспомнился волшебный вальс Штрауса «На прекрасном голубом Дунае». И она вдруг начала напевать его мотив и даже сделала несколько па, покружившись вокруг Франца.
— Что с тобой? — улыбнулся юноша.
— Здесь так хорошо.
Ньюман и Кимор отправили ее сюда практически в ссылку, выслав из Исландии и отстранив от Проекта, но, с другой стороны, Лили была счастлива, что ей не придется больше сидеть запертой в горе и она снова может наслаждаться солнцем, деревьями, воздухом. По сравнению с Исландией в Германии было почти по-летнему жарко. А в тихом Донауэшингене царил такой покой, что казалось, будто время в нем остановилось лет сто назад.
Лили перестала танцевать и, облокотившись о мраморный парапет, напомнила Францу:
— Ты говорил, что хочешь мне что-то показать в этом парке. Что-то важное для моей работы.
Лицо юноши сразу стало серьезным.
— Да. Здесь недалеко, — ответил он.
Они отошли от Донауквелле, оставив далеко позади внушительный замок фон Фюрстенбергов. Потом Франц свернул с дорожки и пошел по траве к ближайшей группе деревьев.
Он показал ей дуб с пожелтевшими листьями, и Лили быстро подошла к дереву.
— Вот здесь, — сказал Франц. — Мы называем эту болезнь «удар топора».
Нетрудно было понять почему. Это был Quercus robur, могучий дуб высотой метров двадцать с величественной кроной и мощным стволом, по которому словно ударил топором какой-то лесоруб-великан. Четкая зарубина, заполненная смолой, проходила прямо посередине ствола. Желтые по краям листья дерева имели неправильную форму и были явно больны. Они опадали с дуба, словно поздней осенью.
— Он умирает? — спросила Лили.
— Нет, — ответил Франц и нежно провел рукой по стволу дуба. — Кажется, «удар топора» не убивает деревья. Они продолжают жить и так, с разрубленным стволом, и со временем даже покрываются новой корой. Эпидемия началась с елей и теперь постепенно распространяется на все деревья: дубы, вязы, березы. У них появляется по три-четыре ствола, которые причудливо переплетаются друг с другом. Деревья не дают больше ни желудей, ни семян, но продолжают жить вот в таком состоянии.