Банан сдался первым. В промежутке между двумя Макаровыми бросками он с недовольным писком соскользнул с ветки, промелькнул между листьями и, совершив немыслимый кульбит, вонзился в землю узким концом. Утолщение, оказавшееся вверху, чмокнуло и приоткрылось. Трудно было сказать, что отверзлось перед Макаром, глаз или рот. Что бы это ни было, выражение оно имело самое недовольное. Желтое туловище почмокало губами – или, может быть, веками – и принялось энергично извиваться. Несколько движений – и все оно ушло в землю, только рыхлый холмик остался. А Макар остался стоять, глазея на кучку земли под ногами. Алёна хлопнула его по плечу:
– Ну что, добытчик, удрала твоя добыча? Нарвал бы лучше фруктов, что ли. Они хотя бы не уползут.
– Сама бы нарвала, – проговорил Макар и медленно перевел взгляд на пустую ладонь.
– Так я и нарвала, – с неожиданным дружелюбием откликнулась девица. – Во, гляди, какая дынька!
И предъявила нечто голубовато-зеленое, округлое, с выростами вроде юбочки.
– Это скорее патиссон. Только малость волосатый.
– Какая разница! Он висел, я сорвала. Пахнет вкусно, понюхай.
Макар наклонился к подозрительно спокойному плоду, принюхался.
– Ну не знаю. Приятно, но не едой. На духи похоже.
Алёна выразительно фыркнула:
– А ты чего хотел? Сала с чесноком?
– Ага... Стой!
Макар прижал ухо к шероховатому боку.
– Там внутри треск какой-то. Возня...
– Сам ты... Возишься и трещишь! Ну что там еще?
Алёна поднесла добычу к уху, и недовольное выражение сменилось озадаченным.
– Нож есть у тебя? – спросила она чуть дрогнувшим голосом, и Макар в который раз подивился ее решительности. – Доставай, посмотрим. Ой!
Плод, мирно лежавший у девушки в ладонях, вдруг подпрыгнул, будто понял, что ему грозит, и сам собой развалился на четвертинки. Были они мясистые, губчатые, а в середине открылось чашеобразной углубление, полное пыльцы. Оттуда, из пушистой шевелящейся массы, одна за другой стали выныривать полупрозрачные фигурки с мельтешащими за спиной крылышками. Крылышки были не бабочкины и не стрекозиные, больше всего они напоминали радужные крылья колибри, едва различимые из-за бешеной скорости взмахов. Трещали они до крайности раздраженно. Две, три... Еще две! Создания суматошно перемещались вверх-вниз над рыхлой сердцевиной плода. Наконец оттуда выплыла последняя, сонно потягиваясь. Остальные окружили ее, и вся стайка, напоследок пугнув сначала Алёну, а затем и Макара дружным броском в лицо, поднялась выше и стремительно унеслась в чащу.
Алёна прочистила горло.
– Не знала, что у фей такие короткие ноги...