Она, как прежде, легко вспорхнула с кушетки и прошлась маленьким вихрем по кухне, выполнила несколько фуэте, широко вздымая полы теплого домашнего халата, прежде чем уперлась в мойку.
Неожиданно возмутилась:
— Надо же, вконец обнаглели! Средь бела дня!
По кафельной стене от мойки медленно ковылял большой коричневый таракан.
Мама быстро стянула с ноги шлепанец, привычно занесла для праведного шлепка и вдруг остановилась, раздумывая. Неуверенно позвала:
— Эль, убей ты. У меня, представляешь, рука не поднимается. Он так хромает… совсем как я.
Поправила упавшие на лицо волосы, натянула шлепанец, сказала:
— Этот Валера… Передай ему, чтобы заходил к нам еще. Сейчас нечасто встретишь такого серьезного мальчика.
— Хорошо, мама, обязательно передам, — пообещала я.
Валера пришел к нам еще раз. Как участковый врач, закрывающий больничный.
Мы как раз сидели за столом, я разливала по чашкам кипяток с заваркой, а мама разрезала свой фирменный «Наполеон» на шестнадцать частей, когда по телевизору прошла первая информация о взрыве. Еще без особых подробностей, почти без видеоряда, только холодное, суровое и торжественное, как у Родины-матери с плаката, лицо дикторши теленовостей, ее широко распахнутые глаза и слишком быстрая речь, из которой трудно что-либо понять. Ухо улавливало обрывки фраз про количество жертв на восемнадцать ноль-ноль московского времени… из них тяжелораненых… уточняется… Показывали только голого по пояс мужчину, охотно дающего интервью, и бьющуюся в истерике женщину, которая все порывалась бежать туда, в дым и ужас, откуда выползали — или их выносили — обгоревшие обезумевшие люди, где осталась ее семилетняя дочь, но женщину туда не пускали.
Валера встал из-за стола, прямой и бледный, задел головой люстру и, сказав: «Я сейчас», скрылся в прихожей.
— Куда вы, Валерий? — крикнула мама, не отрываясь от телевизора. — Сейчас по второму каналу должен быть экстренный выпуск, И торт ждет…
— Я сейчас, — повторил Валера буднично, словно собрался выйти в киоск рядом с домом, купить пачку печенья к чаю. Он не захлопнул дверь и не стал дожидаться лифта, так что я еще долго слышала громыхание его шагов, удаляющихся вниз по лестнице.
А через час вышел расширенный блок новостей. Та же дикторша, но с немного оттаявшим лицом, сообщила, что по уточненным данным… значительно меньше первоначальной оценки… наверное, вызвано паникой первых минут… всего… по словам… их состояние в данный момент не внушает опасения… И на экране снова размахивал руками мужчина, потерявший свою рубашку, и рыдала, не стесняясь телекамер, женщина, только теперь — от счастья, прижимая к груди улыбающуюся светловолосую девочку в сильно обгорелом на спине комбинезоне.