Я нашла его только поздно вечером, в скверике, вдали от эпицентра событий. Он сидел на скамейке, откинувшись на спинку и вытянув вперед свои бесконечные ноги. Совсем один — почему-то это сразу бросилось в глаза и вызвало внутреннее раздражение, — никого не было рядом с ним и никому не было дела до него. Даже пьяному бомжу, который прикорнул на траве, не в силах преодолеть десятка метров, отделяющих его от скамейки.
Лицо Валеры бледнело в сумерках, как невзошедшая луна. Воротник и рукава рубашки были в чем-то испачканы. Капли на щеках — сначала мне показалось, что это слезы, но такие же капли блестели у него на лбу. Не сразу я обратила внимание на основную несообразность в облике Валеры — кажется, впервые в жизни я видела его без очков.
— Тебе плохо? — спросила я и снова ощутила, как земля уходит из-под ног — как в тот момент, когда на телеэкране копна роскошных, нереальных белоснежных волос струилась по черной, местами еще дымящейся ткани. Это была его реплика.
Я быстро опустилась рядом на скамейку.
Валера открыл глаза, незнакомые без очков. Ответил медленно, как будто подбирал слова:
— Да. Кажется, я взял на себя больше, чем смог унести. И отдать… не нашел, кому отдать.
— Неужели совсем никому?
— Нет. Сначала было не до того, потом… Там только бабочка одна пролетела. Такая красивая… Было жалко…
— И все? Кроме бабочки — больше ничего подходящего?
— Я очки где-то потерял, — сознался он. — И потом подумал… не знаю, с чего… насекомые ведь тоже не виноваты. Почему они должны платить… за наши глупости?
Смотреть на него в таком состоянии было невыносимо, поэтому я стала смотреть по сторонам. Не просто смотреть: мой взгляд хаотично метался, выискивая подходящий объект для перенесения боли, которого было бы не жалко, но которого, как назло, нигде не было видно — «Если бы знать… Если бы ты хотя бы предупредил…» — шептала я, в то время как в голове отчетливо вырисовывался образ сидящего в спичечном коробке таракана… или мухи — пока не уперся в лежащего на траве бомжа.
— А если… — начала я, не представляя, как продолжу.
— Что? — Валера с трудом оторвался от спинки скамейки и посмотрел в ту же сторону. — О Господи! — В изнеможении закрыл глаза. — Разве можно так пить? — Снова открыл. Мне показалось, что лицо его побледнело еще сильнее. — Помоги мне. Я не смогу самостоятельно дойти до него.
— Зачем? Разве ты не можешь посмотреть на него на расстоянии?
— Посмотреть мало. Мне нужно прикоснуться… Если не сделать этого сейчас, через семь-восемь часов он умрет от сердечной недостаточности… Дай руку!