«Если», 2001 № 09 (Амнуэль, Овчинников) - страница 12

— Я выкуплю все, до единой, — пообещал Джеймсон.

— То есть? — переспросил робот.

— Стану работать, накоплю денег и верну все снимки Роуз.

Робот промолчал.

— Можешь отследить сделки? — допытывался Джеймсон. Робот на мгновение замер.

— Теперь у тебя есть деньги. Продажа вот-вот начнется.

— Купи программы, которые понадобятся, чтобы отследить передачу снимков новым владельцам. Запомни их имена.

Рубиновые глаза робота сверкнули.

Было уже темно, когда они вышли из леса. Джеймсон никак не мог понять, что видит в небе: то ли звезды, то ли овалы, в которых находились другие люди и роботы.

Он еще долго сидел у себя в комнате, единственном доме, который знал в этой жизни, тесном и холодном.

— Ты должен поспать, — заметил робот, и Джеймсон уснул.

И не видел снов.

Горюн плотно притворил за собой дверь:

— Вы слышали, научным руководителем нашей экспедиции назначен Станислав Васильевич Мешков?

— А почему у вас такой встревоженный вид? — спросил Мигунов.

— Вы ничего не знаете?

— Читал, разумеется, его работы. А вообще-то я здесь новый человек.

— Ничего, теперь узнаете, — мрачно сказал Горюн.

— У него что — тяжелый характер? — поинтересовался Мигунов.

— Нет, что вы… Станислав Васильевич милейший человек.

— Так в чем же дело? — удивился Мигунов.

— Как вам сказать… Говорят, однажды он был с женой в театре. Спектакль закончился, а на улице ливень. Он оставил жену в вестибюле, а сам отправился искать такси. Нашел, сел в машину и уехал домой — про жену-то и забыл… Входит в квартиру — естественно, жены нет. Через час она возвращается вся промокшая. А он удивляется: где ты ходишь в такую погоду?..

Мигунов не сдержал улыбки.

— Слушайте дальше. Выходит он как-то с заседания Астрономического Совета. Идет в гардероб, с трудом натягивает на себя дамскую меховую шубу и преспокойно удаляется. А свою шубу оставляет на вешалке… Очевидцы утверждают, что по дороге он бормотал: мол, никак не могу сегодня застегнуть шубу — не сходится… Поразительная рассеянность.

— Ну и что? — сказал Мигунов. — Я всегда считал, что рассеянность ученого — это высшая степень сосредоточенности. Человек умеет полностью отключаться от всего постороннего.

— Это хорошо у себя в кабинете, а не в экспедиции, — проворчал Горюн.

— Не понимаю все-таки, что вас так волнует? Ведь Мешков в конце концов научный руководитель, а не администратор. И не завхоз. Так что его рассеянность…

— М-да… — протянул Горюн. — У него, знаете ли, дома как раз над кроватью висит старинная картина в тяжеленной раме. Так один гвоздь из стены выпал — картину перекосило, вот-вот окончательно свалится. Такая упадет — насмерть пришибет. А он говорит: ничего, пусть висит. Свалится — не беда, я рассчитал траекторию ее падения: картина пролетит мимо кровати.