Осознав, что генетическая связь «Искусственного интеллекта» с холодной, жесткой и бурлескно-ироничной «вселенной Кубрика» исчерпывается довольно быстро, мы поневоле задаем второй вопрос: а что в таком случае значит новый фильм Спилберга для кинофантастики вообще? Где его место в той многозвенной и многомерной структуре, для эволюции которой так много сделал сам режиссер? Лаконичным ответом тут не отделаешься, и все же можно сказать, что главным ключом к пониманию места и значения «Искусственного интеллекта» стал юный актер Хейли Джоэль Осмент, сыгравший роль мальчика-андроида Дэвида — робота, способного любить.
Оценив удивительную способность Осмента расшевелить душу самого безразличного и пресыщенного зрителя («Шестое чувство»), Спилберг решил довести ее до абсолюта — и, преуспев в этом, «потерял изначальный смысл рассказа» (журнал «Роллинг Стоун»). На уровне рассудка мы понимаем, что речь идет о продукте «запредельных» технологий — думающей и чувствующей машине, одной из тех многих, что стали «обслуживающим персоналом» для земной цивилизации после вселенского катаклизма (планетарное потепление, сокращение пригодных для проживания территорий и, как следствие, кризис перенаселения при нехватке рабочих рук). В нескольких эпизодах мы даже можем посмотреть, как устроена и от чего может сломаться эта удивительная машина (здесь срабатывают те самые спецэффекты, о которых, наверное, мечтал Кубрик). Однако эпизоды с «разъемной» черепной коробкой или грудной клеткой — редкость, зато чуть ли не в каждом кадре мы видим лучистые, умные и проникающие в самую душу детские глаза. Мы поневоле забываем о роботе и, переживая, следим за чудесным несчастным ребенком, мечтающим обрести любовь своей приемной матери.
Мастерски поставленная и сыгранная мелодрама неплохо уживается с фэнтези. Бегство из «Цирка живой плоти», где на потеху публике истребляют андроидов, поиски Голубой Феи, двухтысячелетнее оцепенение в замерзшей водной пучине вполне укладываются в русло истории о поисках мамы приемышем — все это одна стихия и одна стилистика. Куда сложнее со стихией научной фантастики. Таланты и возможности Спилберга слишком значительны, чтобы научно-фантастическая атрибутика его нового фильма выглядела заурядно. Панорамы затопленного Манхэттена и Кони-Айленда, транспорт будущего, целый «юрский парк» андроидов — это поистине впечатляет и завораживает. Но… Во-первых, «насмотренный» глаз найдет всему этому очень много аналогов в кино 80-х и 90-х (пусть и не столь замысловатых и блестящих по исполнению), а во-вторых… Одна сцена расставания Дэвида и его приемной матери (Фрэнсис О'Коннор) в лесу дала жанру мелодрамы больше, чем вся история об отверженном искусственном интеллекте — научной фантастике.