– Точно был. Всего полчаса назад... – она подтолкнула его. – Заходи, не стесняйся.
Мимоходом среди картин Родин заметил фотографию на стене, сделанную на концерте: два исполнителя – женщина за роялем и мужчина скрипач.
– Если надо переодеться, где ванная, ты уже знаешь.
Родин не преминул быстро скинуть алый комбинезон и облачиться в вытащенные из рюкзака джинсы и безрукавку. Он вышел из ванной, оглянулся, куда бы среди этой сияющей чистоты положить рюкзак.
– Давай его сюда! – Яна взяла рюкзак и положила его на полочку у порога.
– У меня такое ощущение, будто провалился во времени, и вдруг, как сквозь туман, видишь и узнаешь твое лицо... А может, ты мне снилась... У тебя не бывает такого?
– Бывает. Синтетические грезы... Калейдоскоп улыбок, – как-то странно усмехнулась Яна. – Что тебе показать в моей квартире, чтоб ты убедился, что ты здесь был? Хочешь, посмотри мою комнату?
– Я хочу посмотреть комнату или, точнее, зал, где стоит рояль, – неожиданно заявил Иван.
Яна изумилась:
– Откуда ты знаешь, что у нас есть рояль?
– Потому что он у вас есть, – с нажимом ответил Родин. – И он меня позвал.
Яна прошла вперед, распахнула двустворчатые двери в зал. Среди пальм, дифинбахиусов, фикусов и прочих нерусских растений стоял рояль.
– Рояль в кустах... – только и вымолвил Иван.
– Мои родители – музыканты, – почему-то вздохнула Яна. – Они сейчас на гастролях в Сиднее.
– Мама – фортепиано, а папа – скрипка? – больше утвердительно произнес Родин.
– Как ты догадался? – вновь пришлось удивиться Яне.
– Скрипка, хоть и имеет внешне женские формы, – начал импровизировать Родин, – несет в себе исключительно мужское начало. Этот инструмент подчиняет себе, диктует свою волю, выплескивает свою силу. Поэтому в семьях музыкантов муж всегда – скрипач.
– Откуда ты это все знаешь? – забеспокоилась Яна.
– И действительно, откуда мойщик окон может знать, кто в доме скрипач?
Более ничего не поясняя, Родин открыл крышку рояля, сел на стул, размял пальцы, которые только что драили окна, и – полилась музыка, достойная профессионала.
Яна нахмурилась. Внезапная метаморфоза стекломоя задела ее, она почувствовала себя обманутой дурочкой. Но музыка, всесильная и великая, побеждающая умиротворила ее.
Отыграв, Родин аккуратно закрыл крышку рояля.
– Это Шопен?
– Да, «Полонез №6 ля-бемоль мажор».
– У тебя пальцы музыканта.
Яна взяла его руку и погладила.
– Мои родители на заре моего детства отдали меня в музыкальную школу. Можешь себе представить, пацана, которому по духу были приключения на свою голову, драки, каратэ и все прочее, посадить за пианино. И ты знаешь, постепенно увлекло... Разбитые в драках кулаки освоили нежные клавиши, а после обязательных ноктюрнов, полонезов, вальсов я на усладу одноклассников лабал «Битлз», а для продвинутых – Рика Вейкмана. Потом был период, когда мои музыкальные пальцы держали автомат и ласково нажимали на спусковой крючок. А когда мы палили все вместе, – вот это была симфония!