Чиж, выглянувший было из каземата, быстро юркнул назад и торопливо зажал пальцами уши.
– Пли! – скомандовал Жуковский, опуская руку.
– Пли! – повторил Борейко.
Пять огромных огненных столбов вырвались из дул орудий, и в следующее мгновение батарея заволоклась густыми клубами синего порохового дыма, за которым скрылись и море и берег. Запахло селитрой и серой. Орудия с грохотом откатились по наклонным рамам лафетов и затем скатились по ним на прежние места.
Дым медленно расходился по батарее. Стала видна японская эскадра.
Жуковский в Борейко вскинули бинокли к глазам, было ясно видно, как вокруг головного корабля взвились четыре высоких всплеска воды и одновременно против средней его трубы взметнулся – столб сперва черного дыма, а затем белого пара.
– Два недолета, два, перелета, одно попадание, – громко доложил сигнальщик.
– Попал под накрытие, стервец, – обрадовался Борейко.
– Малость подсыпали перцу. Запарил! Очевидно, мы ему попортили паропроводы, – ответил. Жуковский. – Александр Александрович, может быть полюбуетесь на наши успехи – обратился он к вновь вынырнувшему на свет божий Чижу.
– Четыре тысячи восемьсот! Четыре тысячи семьсот! – выкрикивал дистанцию сигнальщик.
– Прицел двести тридцать, целик тот же! – скомандовал Жуковский.
Орудийные дула опять поползли следом за японской эскадрой.
Неприятельские – корабли опоясались огнями и легким, быстро тающим в воздухе зеленоватым дымком.
– Японец бьет, ваше благородие, – доложил сигнальщик.
– Закройсь! – скомандовал Борейко.
Несколько крупных снарядов одновременно обрушилось на батарею. Они рвались спереди, сзади и с боков. Едкий удушливый дым окутал батарею. Все поспешили укрыться, и только Жуковский по-прежнему стоял на бруствере, да внизу Борейко, чертыхаясь, подбирал падавшие около него еще горячие осколки и внимательно разглядывал их.
Сменившись с караула, Заяц улегся спать в казарме и – не захотел на нее выходить, когда японцы начали обстреливать Электрический Утес. Но когда совсем близко разорвался, снаряд и посылались осколки стекла, Заяц мгновенно выскочил на двор. Как раз в этот момент над его головой с ревом пронесся снаряд и гулко разорвался в тылу. Заяц от страха присел было на землю, а – затем, оглянувшись вокруг, стремительна побежал на батарею.
Подгоняемый все новыми разрывами, он, пригнув голову, с разбега бросился в первый попавшийся каземат. При входе в него стоял, пугливо озираясь. Чиж, и Заяц угодил головой прямо ему в живот. Удар был так силен, что слабонервный и перепуганный штабс-капитан потерял сознание и повалился на пол.