Глубокий поцелуй и тяжесть прижимавшего ее к стене тела Джеймса, казалось, полностью перекрыли подачу кислорода в ее мозг. Только этим могла Лиззи объяснить свои дальнейшие действия — она чуть расставила ноги, чтобы еще сильнее почувствовать давление мощных бедер Джеймса и его напрягшейся плоти.
Грудь к груди, бедра к бедрам... Желание в Лиззи буквально клокотало. Она жаждала почувствовать его еще ближе, обнаженным, слившимся с ней воедино...
Тело Джеймса, прижимавшееся к ней, было мощным и сильным, как ей и представлялось. Ее же с каждой минутой становилось мягче, податливее, ее округлости с готовностью вплавлялись в его тело. Поцелуй становился все настойчивее, давая выход страсти яростной, неприкрытой, какой она не знала раньше.
Лиззи не могла остановить инстинктивного движения своих бедер — удовольствие и неудовлетворенность были чересчур сильны. Ей казалось, что Джеймс испытывает то же самое, что и она, чувствовала дрожь, волнами проходившую по его напряженному телу. Его губы и язык дарили ей райское наслаждение — они покусывали, щекотали, полностью поглощали...
Но вдруг все закончилось. Джеймс отступил назад, потом привалился спиной к стене рядом с Лиззи. Зажмурив глаза, он несколько раз ударил сжатыми кулаками по стене. Должно быть, ему было больно.
Так они простояли несколько минут бок о бок, привалившись к стене и тяжело дыша.
Первым заговорил Джеймс — быстро, резко, серьезно:
— Ты была права.
Озадаченная его тоном и обращением на «ты», Лиззи повернула голову, чтобы увидеть выражение его лица. Но все, что она смогла разглядеть сбоку, был желвак на скуле и полуопущенные веки, из-под которых он неотрывно смотрел на лестницу, уходящую вниз.
— Это действительно была плохая идея, — хриплым голосом добавил он, нахмурившись еще сильнее.
От его слов по телу Лиззи пробежал холодок. Она никогда не помышляла о сексе на лестнице в разгар рабочего дня, какая бы репутация необузданной и взбалмошной светской львицы у нее ни сложилась. Но минуту назад она не просто помышляла об этом, она была готова молить Джеймса заняться с ней любовью. Это она бесконтрольно стонала, это она прижималась к нему всем телом, это она подстрекала его продолжать... Джеймс же практически не шевелился все это время, нависая над ней. Двигались только его губы и язык, но — боже мой! — они знали, что делали.
И вот теперь Джеймс ясно дал понять, что сожалеет о произошедшем. И чувство унижения заполнило каждую клеточку Лиззи. Она сама его оттолкнула — ведь Джеймс просил всего лишь о поцелуе, а она поспешила предложить ему всю себя. Слишком легко и слишком быстро.