— «Детской» сотни воеводы Вятши вой! — как учили, откликнулся Ждан.
— «Детской» сотни, говоришь? — Опустив лук, воин недоверчиво осмотрел парня и подошел ближе. — Дай-ка сюда копьецо.
Ждан послушно протянул дротик.
— «Детский», говоришь? — усмехнулся страж и вдруг неожиданным приемом сбил отрока с ног, закричав:
— Вяжи его, ребята!
Навалились, заломили за спину руки, связали! Набилась в рот черная мокрая земля. Ждан сплюнул.
— Плюется еще, тварь. Во, смотрите-ка, ребята, лазутчика поймали! У, вражина.
— А откель ты знаешь, что это лазутчик, дядько Ноздряй? — спросил один из парней. — Он же говорит, «детский».
— Сам ты «детский», — нехорошо ухмыльнулся Ноздряй.— Вона, разуй зенки! Смотри, кольчужка-то у него не по-нашему вязана!
— И правда.
— Шелом тоже не наш, больно уж плоский, про копье я уж и не говорю — как есть ромейский дротик. А плащ? Тонкий, такой ни от дождя не укроет, ни от солнца палящего. Ромейский плащ! Так кто же это, как не ромейский лазучтик?
— Верно, дядько! Ух, гад! — Один из парней больно пнул Ждана в бок, да так, что едва не захолонуло сердце.
— Счас вызнаем, зачем он к нам пробрался, — с непонятным азартом потер руки Ноздряй. — А ну, тащите его к тому бревнышку… Так. Теперь кольчужку да рубаху сымите… Привязывай, привязывай к бревнышку… Помните, спрашивали, зачем мне здесь плеть? А вот и сгодилась.
Хищно ощерившись, Ноздряй со свистом раскрутил в воздухе конец плети, с размаху опустив его на спину Ждана. Отрок дернулся, закричал. Полетели вокруг мелкие капельки крови — удар сразу же рассек кожу. К кровавому шраму чрез всю спину тут же прибавился второй, затем третий.
— Ну? Так зачем к нам шел?
— Вятше… воеводе… скажу… — со стоном прошептал отрок.
— Нет уж, и нам сейчас скажешь. —Ноздряй гнусно осклабился. — А не скажешь, так, ровно пес, сдохнешь.
— Да не лазутчик я! — с обидой выкрикнул Ждан. — Вятшу, говорю, позовите… воеводу. Ему скажу…
— Ишь ты… — Ноздряй еще раз стегнул пленника. Тот дернулся, застонал…
Еще бы не застонать. Такая. боль… жуткая. И ладно бы от врагов, а то от своих, что самое-то обидное. И ведь не расскажешь ничего — нельзя. Так и погибнешь здесь под плетью.
— Получай!
— Ну чтс-же вы? Ведь я же свой, свой… ну неужели вы не чувствуете, неужели так глупо попался бы настоящий лазутчик? Или вам все равно, кого бить? Ну, перестаньте же, перестаньте…
— Здорово ты управляешься, дядько Ноздряй, — завистливо произнес кто-то из парней. — А дай мне попробовать.
— Пробуй, — пожал плечами Ноздряй. — Не, замахивайся не так, с оттягом… Во!
Ждан снова дернулся, с ужасом сознавая, что не может ничего придумать.