По прошествии некоторого времени, когда вдова, как предполагалось, оправилась от первого, самого острого шока потери, Леон, оседлав коня, отправился в шамбу, дабы самолично засвидетельствовать неизменное почтение и выразить приличествующее случаю соболезнование. Молодая леди, что стало для него приятным сюрпризом, пережила утрату с достойной уважения стойкостью, а траурное платье лишь подчеркивало ее очарование — среди знакомых Леону дам, пожалуй, не было особы столь притягательной и соблазнительной.
Едва взглянув на статного юношу — в перетянутом ремнями мундире, фетровой шляпе с полковой эмблемой (лев и слоновый бивень), в начищенных до блеска сапогах, — Верити О'Хирн, так звали молодую женщину, увидела в миловидных чертах и ясных, прямодушных глазах невинность и пыл, всколыхнувшие в ней некий женский инстинкт, который она поначалу приняла за материнский. На широкой тенистой веранде был подан чай и сандвичи с острой соленой пастой «Джентльмен релиш». В присутствии хозяйки Леон смущался и робел, но вдова проявила великодушие, умело втягивала гостя в разговор, а мягкий ирландский акцент лишь добавлял ей очарования. Час пролетел незаметно. Когда он поднялся, хозяйка вышла с ним на крыльцо и подала на прощание руку.
— Пожалуйста, лейтенант Кортни, заходите еще, если будете поблизости. Одиночество порой становится таким тяжким бременем.
Ее негромкий низкий голос ласкал слух, а ладошка была нежная, как шелк.
Обязанности младшего офицера многочисленны и нелегки, так что ответить на приглашение Леон смог только через две недели. Когда с чаем и сандвичами покончили, хозяйка повела гостя в дом — показать охотничьи трофеи мужа, которые она желала бы продать.
— Супруг, к сожалению, оставил меня в стесненных обстоятельствах, и я принуждена искать на них покупателей. Я надеялась, что вы, как человек военный, быть может, просветите меня в отношении их стоимости.
— Буду счастлив, миссис О'Хирн, оказать вам любую помощь.
— Вы так добры. Я уже чувствую, что вы — мой друг и что я могу полностью вам доверять.
Слов для ответа не нашлось — Леон лишь смотрел в большие голубые глаза, поскольку к тому времени был полностью во власти ее чар.
— Могу ли я называть вас Леоном? — спросила вдова и, прежде чем он успел открыть рот, разразилась рыданиями. — О Леон! Я так несчастна и одинока.
С этими словами она упала в его объятия.
Он прижал вдову к груди — поскольку иначе ее было не успокоить. Миссис О'Хирн оказалась легкой как перышко, и ее прелестная головка так уютно устроилась на его плече. Потом Леон не раз пытался воссоздать в памяти дальнейшие события, но все смешалось в захлестнувшем его восторге. Он даже не помнил, как они оказались в ее комнате с большой железной кроватью, на пуховом матрасе которой молодая вдова открыла для него двери рая и навсегда повернула ту ось, вокруг которой вращалась жизнь юного лейтенанта.