— Я уже не так глупа, как в юности. Я уже не та Тамар, которая была готова решиться на все ради возлюбленного.
Он обнял ее и мрачно сказал:
— Я скоро все изменю.
Но Тамар твердо стояла на своем:
— Прошу тебя, оставь меня на время. Я хочу все обдумать. Мне трудно разобраться в своих чувствах. В этот момент я вижу лишь его бледное, страдающее лицо, его печальный взгляд. Слышу лишь свой собственный голос, говорящий ему грубые, жестокие слова. Они вонзались ему в сердце, как удары ножа. И я убила ими его.
В порыве гнева Бартли молча повернулся и ушел.
Она вернулась в свою комнату и заперлась; ей казалось, что там витает душа Хьюмилити Брауна. Она лежала, ворочаясь с боку на бок, тщетно пытаясь уснуть.
Тамар задремала лишь на рассвете, и ей приснилось, будто в каюту вошел Хьюмилити, с его мокрого мрачного одеяния капала вода, мокрые пряди волос обрамляли смертельно бледное лицо.
— Ты можешь искупить свой грех лишь благочестивой жизнью, — сказал он.
Ранним утром к ней в каюту вошел Ричард:
— Я помешал тебе, Тамар? — спросил он.
— Нет.
— Но у тебя усталый вид. Видно, ты плохо спала. Я и сам почти не спал. Вчерашний день я запомню на всю жизнь.
— Я тоже, — сказала она.
— Тамар, ты будешь здесь счастлива.
Она покачала головой, но он этого не заметил. Казалось, его взгляд был устремлен куда-то вперед, в будущее.
— Когда я увидел построенный ими город, — продолжал он так, словно говорил про себя, — сердце мое наполнилось удивительными чувствами. Эти примитивные люди… маленькие, какие-то голые… Но ты только подумай! Ведь прежде чем начать строить, им пришлось рубить деревья. Уинслоу рассказал мне, что в те дни им пришлось работать с восхода солнца до заката. Валить деревья, пилить, таскать бревна. Он сказал, что некоторые мужчины заболели, а иные умерли, не успев даже начать строить. Те же, что были здоровы, трудились все время, когда позволяла погода. Они работали с охотой. Мне хотелось бы быть одним из них. Этих людей никогда не забудут. А более всего меня поразило то, что в первый воскресный день они отдыхали, хотя им было необходимо поскорее построить дома. Ибо для них воскресенье — день священный. Я представляю себе их жизнь в то время: ни молельного дома, ни жилья, а они возносят благодарственные молитвы под открытым небом. Тамар, этим людям присуще некое величие, какого я прежде ни в ком не замечал. Я часто думал, что могу поклоняться Сыну Плотника. Но мне было трудно принять его простые доктрины. Я отвергал одну за другой сложные версии, которые предлагали различные церкви. Но, несомненно, эта простая жизнь в благочестии и воздержании и есть выражение подлинной веры. Религия, которую привезли сюда эти люди, и есть религия праведная.