- Ты видел, как он заграбастал мое лицо своей лапищей и не давал дышать? - говорила она. - Бог создал его мясником. Зачем он стал дантистом? У него грубые руки. Нежное прикосновение - вот что отличает настоящего стоматолога. Если у него не руки, а крюки, то нечего идти в дантисты. Но его жена из кожи вон лезла, чтобы выучить его на дантиста. А в результате страдаю я.
Остальные должны были ходить в бесплатную амбулаторию - мне это представлялось чем-то вроде множества стоматологических кресел, сотен кресел, стоящих на огромном пространстве, подобном оружейному складу; на фарфоровых крутящихся подносах - плевательницы с изображением виноградных лоз, буры, вздымающие острия, как насекомые лапки, газовые горелки; и все это в грозном, внушающем ужас строении - одном из известняковых домов на Гаррисон- стрит, по которой ходили громоздкие красные трамваи с железными решетками на окнах. Они грохотали, звенели, тормоза пыхтели и свистели - и в слякотный зимний день, и в летний, когда каменные мостовые раскалялись от солнца, пропахшие пеплом, дымом, пылью прерий; особенно долгие остановки были у больниц, где из вагонов вываливались инвалиды, калеки, горбуны, люди на костылях, со штырями в костях, страдающие от зубной боли, а также все остальные.
Итак, перед походом с Мамой за очками старуха всегда инструктировала меня, а я должен был сидеть перед ней и внимательно слушать. Маме тоже следовало присутствовать: проколы не допускались. Ей предписывалось молчать.
- Помни, Ребекка, - повторяла Бабуля, - на все вопросы отвечает он.
Покорная Мама даже «да» боялась произнести - сидела, сложив длинные руки на радужном платье, которое заставила надеть Бабуля. Никто из нас не унаследовал великолепный цвет ее кожи, как и форму изящного носа.
- Ничего не говори. Если тебе зададут вопрос, смотри на Оги - вот так. - И она показывала, как Маме следовало повернуться ко мне - настолько точно, чтобы при этом не уронить своего достоинства. - Сам не высовывайся. Только отвечай на вопросы, - учила она меня.
Мама очень волновалась - только бы я справился, исполнил все точно. Мы с Саймоном были чудом, случайностью; Джорджи - вот кто ее настоящий сын, ее судьба после незаслуженного дара.
- Оги, слушай Бабулю. Слушай, что она говорит, - только и могла она сказать, пока старуха развивала свой план.
- Когда они спросят: «Где твой отец?» - отвечай: «Не знаю, мисс». Не важно, сколько ей лет, все равно говори «мисс». Если она захочет знать, когда вы последний раз по-_ лучали от него известия, ты должен ответить, что два года назад он прислал денежный перевод из Буффало, и больше никто о нем ничего не слышал. И ни слова о благотворительных организациях. Даже не упоминай о них, слышишь? Спросит, сколько платите за квартиру, скажи - восемнадцать долларов. Спросит, откуда деньги, скажи - держим жильцов. Сколько? Двоих. Теперь повтори: какова арендная плата?