— Его величество желает поговорить с вами, ваше высочество.
— Где он? — спросила Хиона, и сердце у нее болезненно подпрыгнуло, точно у школьницы, которую поймали на запрещенной шалости.
— Его величество в своем личном кабинете, — ответил адъютант. — Разрешите, я провожу вас туда.
Хиона пошла следом за ним по нескончаемым коридорам в ту часть дворца, где, как она догадалась, находились личные апартаменты короля.
Комната, в которую она вошла, была большой, темной и настолько германской, что, казалось, ее перенесли сюда целиком с севера Европы.
Стены были обшиты массивными темными панелями, кресла и диван не выглядели особенно удобными и были обтянуты коричневой кожей. Внушительных размеров письменный стол был погребен под бумагами, а на стенах в черных резных рамах висели портреты, видимо, предков короля.
Король сменил парадный мундир, в котором выезжал утром, но все равно выглядел очень импозантно.
Когда Хиона вошла, он встал из-за письменного стола, глядя на нее.
Когда она подошла ближе и сделала реверанс, он сказал:
— Мне доложили, что вы без моего разрешения приняли каких-то женщин с их детьми, не имевших ни малейшего права обращаться к вам. Те, кто впустил их во дворец, просто лишились рассудка!
Голос его был таким яростным и свирепым, что Хиона даже не испугалась. Ей хотелось смеяться.
— Вы принимаете это к сердцу слишком уж серьезно, — сказала она. — Просто несколько молодых матерей хотели меня увидеть и привели своих детей. Меня это очень тронуло, и я надеюсь, это послужит моему сближению со славонским народом, чего, наверное, не произошло бы, если бы маленький мальчуган не преподнес мне розу в саду парламента.
Король уставился на нее, словно не веря своим ушам.
Так как он молчал, она отошла к ничем не украшенному камину и оглядела кабинет.
— Это ваши предки? — спросила она, указывая на портреты. — Мне бы очень хотелось, чтобы вы рассказали мне о них.
Король обошел стол и направился к ней.
— Я скажу вам только одно, — произнес он громовым голосом, — вы в моей стране и извольте вести себя прилично! Да как вы посмели пригласить в мой дворец уличное отребье! Как вы посмели угощать их моими пирожными! Не смейте повторять ничего подобного!
— Но почему? — спросила Хиона. — Что такого, если несколько женщин захотели представиться своей будущей королеве, догадываясь, что она любит детей?
— Вы смеете мне возражать? — рявкнул король. — Я этого не потерплю! Как вы смеете идти мне наперекор? Если вы вообразили, что можете давать здесь волю вашей британской спеси, вашему британскому презрению ко всем, кто не англичанин, вы очень ошибаетесь!