— Без всякого сомнения, так оно и есть, мама, и я вполне могу понять, насколько это серьезно для него. В конце концов, никто не сумел бы лучше, чем он, осуществить преобразование королевских конюшен.
Графиня вздохнула и, явно желая прекратить весь этот спор, произнесла:
— С удовольствием снова побывала бы в поместье Фалькон. Я так давно не была там. Но, надеюсь, дитя мое, в любом случае ты сумеешь проявить такт и не отпускать никаких критических замечаний ни по какому поводу.
— Само собой разумеется, мама, — согласилась Эльмина, подумав, что ее сговорчивость пришлась графине по душе.
Леди Уорнборо переполняло желание проявить внимание и доброту к младшей дочери.
— Твой сегодняшний наряд тебе, безусловно, очень к лицу, хотя это платье по прибытии казалось мне неподходящим. Надеюсь, обычные платья, которые я заказала для тебя, привезут уже завтра, но это лишь на всякий случай, если вдруг его светлость пригласит тебя куда-нибудь днем. Было бы опрометчиво покупать слишком много нарядов прежде, чем мы сами поедем в Лондон и там на месте все посмотрим.
— Я с вами согласна, мама. Большое спасибо за это платье. Мне оно нравится! — улыбнулась Эльмина.
— Бесспорно, оно весьма необычно, — молвила графиня. — Но я все-таки думаю, тебе следовало надеть белое. Мирабель больше похожа на будущую невесту, чем ты!
— Но я и есть будущая невеста, мама! — возразила Мирабель.
Она взяла Дирдрей под руку, и сестры отошли в угол комнаты, где могли посекретничать.
Эльмина знала, что они обсуждают маркиза, а поскольку обладала тонким слухом, то расслышала слова Мирабель:
— Теперь, увидев Фалькона в доме, да еще так близко, я смогла убедиться, что люблю Роберта в миллион раз сильнее, чем прежде!
Потом зазвенел смех сестер, и, подумав, что их реплики расстроят графиню, девушка подсела к ней на диван.
— Конечно, мама, маркиз очень интересный мужчина, — заметила она, — но, наверное, еще лучше он смотрится на лошади!
— У него есть все! — сказала графиня, словно отвечая своим мыслям. — Жаль, Мирабель…
Она остановилась, сообразив, что продолжение может обидеть младшую дочь, но Эльмина успокоила ее.
— Уже слишком поздно для сожалений, мама. Все, что вы способны для меня сделать, так это молиться за меня, чтобы я стала маркизу такой женой, какую ему хотелось бы иметь. А остальное вы, так же как и я, знаете: такой зять чрезвычайно поможет папе.
Графиню слова дочери потрясли до глубины души.
Но она не успела ничего ответить, так как в этот миг в гостиную вошли граф и маркиз.
Они пересекли комнату, направляясь прямо к графине с Эльминой, и граф произнес тоном, который явно давал понять дочери, что ему хотелось бы поскорее все уладить: