Они вышли из самолета. Воздух вокруг был неподвижен. Казалось, все вымерло, и только откуда-то из сухой травы летел металлический звон цикад. Внезапно, точно по команде, цикады смолкли, и Мальцев услышал, как в гнетущей тишине потрескивают остывающие двигатели.
Подошел парень в выгоревших тренировочных штанах, подвернутых до колен, и старых парусиновых туфлях. Загорел он до черноты, нос у него шелушился.
— С прилетом, — весело сказал он. — Ну и денек сегодня. Прямо пекло какое-то! Скажите, Балахонова среди вас нет?
Балахонов вышел вперед.
— Вас будут ждать в управлении до семнадцати часов. Позднее вы можете позвонить вот по этому телефону. — Парень протянул листок из записной книжки. — А вам, — он с интересом разглядывал летчиков, — в гостинице оставлен номер. Шофер ждет. Через час с небольшим будете на месте.
— Ты один здесь? — спросил Мальцев у парня.
— Нет, в домике дежурный радист. Но теперь ему делать нечего. Он тоже сейчас уедет. Вы опечатаете самолет и сдадите мне.
Мальцев посмотрел на степь, побуревшую от зноя, на поникшие травы и цветы, на горизонт, подернутый лиловой дымкой, и почувствовал страшную усталость.
— Поезжайте, — сказал он друзьям. — Я остаюсь здесь.
Ему не хотелось даже шевелиться. Он знал и город, и гостиницу и легко представил себе унылый длинный коридор, запах кухни и одеколона, весь безликий гостиничный уют — старые ковровые дорожки, продавленные кресла, выцветшие обои, пыль за батареями.
Слабый порыв ветра, похожий на короткий вздох, принес аромат полыни.
— Поезжайте, — повторил Мальцев. Потом посмотрел на парня: высокий, худой, большой детский рот, бусинки пота над верхней губой. — Ну что...
Парень пошевелил губами.
— Юрий... Меня звать Юрием.
— Ну что, Юра, пойдем?
Они зашагали к домику.
— Вы командир экипажа Дмитрий Петрович Мальцев. Я знаю. Они здесь вчера были, геофизики. Данила Степанович говорил им, дескать, успокойтесь, прилетит Мальцев и с понедельника начнет работать. Он, мол, все квадраты знает, раньше тут летал.
Они вошли в домик: сухой пыльный жар, застарелая табачная вонь. Стол, две грубо сколоченные скамьи, какие-то ящики. На стене висело мутное зеркало. «Не забыли! — Мальцев криво усмехнулся. — Надо было и зонтик от солнца захватить». Он бросил взгляд в зеркало и остался собой недоволен: худое серое лицо, седая щетина...
— Попить у тебя, Юра, найдется?
— Да, конечно. Мы бидон с водой в землю зарыли. Только вода все равно нагревается. Вечером я схожу в деревню за молоком.
Мальцев вышел следом за парнишкой. Измученная зноем степь обдала летчика душной волной, и он пожалел, что не поехал с экипажем в город. Парень принес воду. Она была теплая и солоноватая.