Это было в марте. Ответа Лика, разумеется, не ждала. Но ответ пришел в конце апреля.
Лучше бы он не приходил, такой ответ!
Когда Лика, обмирая, разорвала конверт, из него выскользнула бумажка, похожая на уведомление «Энергосбыта», с типографским текстом.
«Дорогая Анжелика!
Благодарю тебя за добрые слова в мой адрес. Желаю тебе успехов в учебе и личной жизни. Феодосий Капканов».
«Анжелика» было коряво вписано шариковой ручкой. Подпись — тоже от руки, но явно размноженная заодно с текстом на ксероксе.
Лика со всем своим ярким воображением тут же увидела секретаршу, похожую на хмыкавшую почтовую девицу. Как эта девица, сжавши рот, лихорадочно вносит девчоночьи имена в тысячи одинаковых бумажек. А Феодосий стоит у нее за спиной и морщится: «Сколько опять понаписали!.. Давай — давай, торопись, пусть эти соплячки знают, что я не забыл ни одну…»
Успехов в личной жизни он желает, животное!
Прежде всего Лика мысленно (жаль, что нельзя по правде!) в клочья изодрала свой рисунок.
Затем засунула в видак диск с Феодосием — чтобы убедиться, какой дурой была она, когда обмирала об этом сладкоголосом кривляке! И убедилась, что в самом деле дура (она) и кривляка (он)! Изгибается, колотит по гитаре неприличным местом, вертит своей тощей блестящей… задом и не поет, а блеет! Господи, где были ее глаза? И это при том, что на свете есть «Битлз», Хворостовский, Высоцкий, Визбор, Виктор Цой… Ну, пусть некоторых уже нет, но все равно же они — есть!..
Надо было избавляться от заблуждений и начинать жизнь заново. А для этого — изменить себя. Лика начала с внешности. Раньше она тщательно подбирала платьица, колготки, воротнички, туфельки, сережки — по цвету, по фигурке (а фигурка — все это подмечали — была просто балетная). Потому что казалось: он будто стоит рядом и внимательно смотрит: хороша ли девочка сегодня? Теперь все это барахло полетело по дальним углам. Лика выволокла на свет летний джинсовый комбинезон с бахромой у колен, отыскала старые разлапистые мокасины, заменила серебряно — янтарные сережки простыми серыми камешками, подвязала волосы скрученной в жгут косынкой — банданой. И, оставив маму в обморочном состоянии, отправилась в школу.
Новый облик Сазоновой вызвал у девочек неоднозначные реплики и шумные пересуды, а у мальчишек — сдержанное одобрение. Начитанный Тимка Бруклин (безжалостно переиначив Александра Сергеича) возгласил:
А девочке в тринадцать лет
Штаны такие не пристали!
Лика не стала его гонять и бить, только снисходительно заметила, что ей еще, слава богу, нет тринадцати.