Ответ был по — прежнему звонкий и чистый:
— Конечно, хочу!
И Костик послал кораблик.
Он видел, как неуклюжий парусник — то носом, то бортом, то кормой вперед — побежал по бурливым струям все дальше, дальше. И нигде не зацепился, а был схвачен тонкими, темными на фоне солнца руками.
— Какой хороший! — донеслось через трубу. — Давай я к тебе приду!
— Давай!
Костик думал, что мальчик Ремка взберется по насыпи, пройдет через мост поверху и спустится в лог с этой стороны. Однако тот смело шагнул навстречу потоку. Зажатая железом Туренка бурлила непримиримо. Была она неглубока и все же порой выше колен. Но Ремка, с корабликом Костика у груди, шагал храбро и без задержки, как морской пехотинец в десанте. И вышел наконец в сырую лебеду рядом с Костиком. Улыбчивый, скуластый, с облупленными ушами и мелкими конопушками медового цвета. С такими же золотисто — желтыми глазами. С капельками в пеньковых торчащих волосах. Поставил кораблик у босых мокрых ног — между собой и Костиком. И похвалил от души:
— Хороший фрегат… — Будто он не принес его в руках, а приплыл на нем.
А Костик улыбался, переступал в траве и не знал, что сказать. Тогда Ремка продолжил разговор:
— А ты прямо настоящий моряк… — Не было в этих словах ни крошки насмешки, только похвала.
— Почему? — бормотнул Костик.
— Ну, вот же… — И Ремка мизинцем скользнул по обвисшей майке Костика.
Они были в одинаковых сатиновых трусах «парашютной» ширины, только на Ремке, кроме трусов, — ничего, а на Костике — тельняшка. Мама купила ее весной на толкучке (уже тогда не новую, полинялую) и перешила, оставив для запаса некоторую ширину и длину. Теперь, если бы не трусы, а матросские клеши, Костик был бы, как юнга из фильма «Мы из Кронштадта»…
Костику очень понравилось, что Ремка оценил его «моряцкую» внешность. И, слушаясь толчка благодарности, он выпалил:
— А хочешь поносить? Тоже будешь как моряк!
И Ремка снова не отказался:
— Конечно, хочу!
…Потом они два лета подряд (пока она не изодралась вконец) носили эту тельняшку по очереди.
Ремка жил недалеко от Смоленской, в одном из тупиков рядом с Орловской улицей. В деревенском доме с огородом (Костик с мамой и отчимом жил почти в таком же, только огорода там не полагалось, потому что квартира была казенная). Оба осенью поступили в пятый класс и, поскольку мужская средняя школа во всей округе была единственная, оказались в одной школе. И — вот удача — то — в одном классе. И робкий, «с домашним воспитанием», Костик Евграфов впервые обрел ощущение радостной безопасности — от того, что рядом всегда крепкое дружеское плечо.