И вдруг становится темно, доктор превращается в Жорку и кричит над самым ухом Сашука:
— Я же говорил — вылитый боцман! Даже барак запер…
Освещенные снизу «летучей мышью», возле стола стоят Жорка и Иван Данилович.
— Молодец, — говорит Иван Данилович, — не подкачал. Давай ключ.
Сашук достает ключ из пазухи, отдает и вдруг заходится отчаянным плачем.
— Ты чего, дурной? — удивляется Жорка.
— Не-правда!.. — захлебывается слезами Сашук.
— Что — неправда? — спрашивает Иван Данилович.
— Все неправда! — кричит Сашук и плачет, спрятав лицо в согнутый локоть.
Иван Данилович и Жорка молча смотрят на Сашука. Подходит отец, берет его на руки и несет в боковушку, на топчан. Сашук затихает, но еще долго всхлипывает и судорожно вздыхает.
Сон заново так и не приходит. Он просто спит как убитый, без всяких сновидений. Проснувшись, вспоминает все и первым делом хочет обругать Жорку за то, что разбудил. Только ругать уже некого — в бараке ни души, а во дворе один Игнат, разжигающий плиту. Сашук бежит к хате, в которой живет Звездочет. «Москвич» разинул пасть багажника у самого крыльца. Стоя спиной к улице, в багажнике копается Звездочет. Может… Может, он куда поедет и возьмет Сашука с собой? Может, сон произойдет наяву? А что, бабка сколько раз говорила, что сны сбываются…
В дверях появляется Анусина мама, ставит на крыльцо две сумки. Сашук на всякий случай прячется за дерево. Мать уходит, потом появляется Ануся, и тогда Сашук тихонечко свистит. Звездочет не слышит или не обращает внимания, но Ануся поворачивает голову. Сашук манит ее рукой. Ануся выходит на улицу. Лицо у нее печальное или, может, просто заспанное. Сегодня она еще наряднее: в белом платье с красной каемкой, в красных туфельках и в новой панаме, тоже с красной каемкой.
— Чего это ты вырядилась, фуфыря какая? — спрашивает Сашук.
— А мы уезжаем, — печально говорит Ануся. — Совсем.
Сашук молчит и смотрит то на нее, то на Звездочета, укладывающего сумки в багажник. Ануся опять дергает резинку панамы, та щелкает ее по подбородку.
— Из-за меня?
— Из-за всего. Это мама все… «Я не хочу, я ни за что…» — передразнивает она. — А мне здесь нравится. И папе тоже.
— Так чего?..
— Разве ее переспоришь? — вздыхает Ануся. — Тут, говорит, ни людей, ни водопровода, ни вообще…
— Как это «ни людей»? Вон сколько народу!
Ануся пожимает плечиками. Они оба молчат. Долго и огорченно.
— А я думала, ты мне еще краба поймаешь. Или я сама. Я бы спрятала.
— Обожди! — вскидывается Сашук. — Я счас!
Он стремглав летит домой, бросается под топчан, достает кухтыль и поспешно, но осторожно, обняв обеими руками кухтыль, бежит обратно. Ануся стоит у калитки и ждет.