Шарлотсвиль, штат Виргиния
Джоанна Феррис жила на западной окраине Шарлотсвиля, в одном из одноэтажных домов с видом на Блю-Ридж, хаотично стоявших в этом районе. Она и ее муж купили этот дом за пару лет до его смерти. Покойный муж постоянно что-то мастерил в доме, и от него остались электрические розетки через каждые пару метров стены, телефонные розетки в каждой комнате и еще сотня различных гениальных изобретений, которыми он так и не успел попользоваться. Том Феррис никогда не умел рассчитывать время. На его похоронах Роджер прочел «Плавание в Византию». Это точно выразило его ощущение от своего отца — человека, родившегося не в той стране и не в том столетии и пытавшегося угодить людям, которые не были достойны этого. Гости, присутствовавшие на похоронах, похвалили Ферриса за то, что он дочитал стихи до конца, не расплакавшись, и от такой похвалы ему стало еще хуже.
Роджер вырос в Фэйрфаксе, рядом с Пятидесятым шоссе, которое соединяло пригороды Виргинии и Вашингтон. Большинство семей в этом районе так или иначе связали свои жизни с Пентагоном и ЦРУ. Когда Феррис был еще мальчишкой, его отец каждое утро подымал флаг на флагштоке перед домом, а потом перестал, словно утратив веру в значимость этого занятия. Феррис спросил его об этом.
— У нас здесь и так достаточно флагов, — с горечью ответил отец, показывая на дома соседей, — а вот патриотов маловато.
Мать Ферриса устроилась на работу в школу имени Джорджа Маршалла, учительницей английского. Роджер учился в этой школе и всю жизнь чувствовал, что в его «стопроцентно американской» действительности есть какой-то изъян. Отец потерял работу, о которой никогда особо не рассказывал. Мать устала от угрюмого отчаяния, охватившего отца, и просто не хотела возвращаться домой с работы.
Феррис хотел, чтобы его родители были счастливы, отчасти, чтобы защитить самого себя от такой неприятной вещи, как распад семьи. В старших классах он был одним из лучших учеников, к тому же занимался футболом и борьбой. В обоих видах спорта его знали как человека, «сражающегося до конца». Он играл защитником на задней линии, но во втором полугодии выпускного класса стал играть и в нападении, после того, как получил травму. Занимаясь борьбой, он дошел до чемпионата штата, побеждая более талантливых борцов просто потому, что к третьему раунду они выдыхались, в то самое время когда Феррис, как обычно, был готов сделать еще один, последний рывок. «Любимой цитатой», которой подписали его фотографию в ежегодном школьном фотоальбоме, было изречение Винса Ломбарди: «Победа — не просто все. Победа — это единственное, что существует». Но его главной проблемой в старших классах было то, что он был слишком умен, чтобы быть мужланом-спортсменом, и слишком тренирован, чтобы стать хилым «ботаником». Поэтому он оказался промеж этих двух лагерей, и ему пришлось научиться скрывать свои чувства. Окружающие никогда не могли с точностью сказать, что у него на уме. Главным его секретом в старших классах было непреодолимое желание поскорее перестать быть девственником, но когда в выпускном классе он решил эту проблему, у него еще оставалось достаточно чего скрывать от окружающих. В первую очередь — свои амбиции. У него не было секретов от матери, кроме одного — насколько сильно ему хотелось куда-нибудь убежать из ее загородного дома, чтобы скрыться от чувства неудачи, казалось, пропитавшего здесь все стены.