— Почему? — спросил Феррис, в отчаянии глядя на Хани.
— Потому что крупные руководители осторожнее, чем мелкие. Они не вульгарные убийцы. Им нужна информация, и они не причинят твоей женщине вреда, если на то не будет надобности. Так что, друг мой, можешь немного успокоиться. Все будет хорошо.
Феррис потер глаза рукавом. Расплакаться сейчас было бы совсем неловко.
— Где она? Вы знаете?
— Не могу сказать. Наш агент не сообщил этого сам. И не думаю, что он знает. Когда мы надавили на него, он сказал, что он думает, что она в Сирии. Подозреваю, ее переправили через границу этой ночью, во время песчаной бури. Они не оставят ее в Иордании. Это было бы слишком опасно. Думаю, они действительно переправили ее в Сирию, чтобы поговорить с ней.
— И что они теперь будут делать?
Хани наклонился к американцу и заговорил тихо и спокойно:
— Они ее отпустят. Когда поймут, что она не может дать им необходимой информации, отпустят и попытаются найти нужную информацию другим способом. По сути, эти люди — убийцы, но они не дураки. Уж это мы знаем точно.
— А что делать мне? — спросил Феррис. Более всего его угнетала именно собственная беспомощность. Он чувствовал себя как взрослый в ситуации, когда его ребенок оказался в смертельной опасности. «Лучше бы это был я, а не она. Возьмите меня. Пусть я испытаю страдания вместо нее. Почему невинный человек должен страдать из-за того, к чему испытывал бы глубочайшее отвращение, если бы узнал правду?»
Хани понимающе посмотрел на него. Ему хотелось бы утешить Ферриса, но такой возможности сейчас не было.
— Ты ничего не можешь сделать, дорогой. Только ждать.
Начальник отделения ЦРУ в Вене назвал этот телефон «Сулеймановой „Нокией“». Его подобрала австрийская полиция, когда УНБ перехватило разговор главного организатора терактов, сирийца. После того как разгорелись страсти вокруг Гарри Микера в Пакистане. Глава австрийской разведки передал телефон начальнику отделения, и тот с первым же самолетом переслал его в Лэнгли. Техники, работавшие у Хофмана, подробно исследовали аппарат, но не нашли ничего полезного. С его SIM-карты был сделан единственный звонок, который они и выследили. Но Хофман на всякий случай поставил телефон на зарядку, чтобы он оставался включенным.
Четвертого января «Сулейманова „Нокия“» один раз звонила. Никого не вызывала, просто передала текстовое сообщение. Прочитав его, Хофман онемел, а потом забеспокоился. Будто засорилась канализация и по трубам начали подниматься помои, через эту трубку и прямо в его кабинет. «Мистер Феррис, пожалуйста, позвоните мисс Алисе по номеру 963-5555-8771». Номер мобильного, зарегистрированный в Сирии. Конечно, ЦРУ и УНБ могли выяснить, кто приобрел эту карточку сирийской мобильной сети «Сирия-Тел», но не смогли бы найти отправителя сообщения. В таких случаях телефонный номер был чем-то вроде одноразового бумажного платка. Его использовали один раз, а потом выбрасывали. Хофман долго раздумывал насчет того, что он может сделать, и понял, что с оперативной точки зрения у него нет выбора. Он позвонил Феррису и прочитал ему сообщение.