А ему нравилась эта планета подозрений и догадок и, собирая здесь нужные души-мысли, неся сгущение и опережая растворение, иногда он допускал слабость — любил, не торопясь, преследовать на заснеженных просторах назначенных живых. Чувства, страхи, надежды должников и случайных свидетелей свободно проникали в него, и он понимал законы их планетарной красоты. Вот и сейчас он позволил желанию снега подчинить себя, но почувствовал, как затянувшаяся судьба туманит мысли должников еще при жизни.
Но дело сделано, суета накрыла их непрочным пузырем, и Ангел, зная, что любопытство прохожих замедлит растворение, не торопил коня. Иногда, в пустынных пространствах планеты он позволял снегу лететь из-под копыт, но площадь для людей и их слишком много. Уважение даже к случайным — одна из черт жизни, а он, Ангел, все же не Зверь.
Всадник — вынужденная форма для Ангела на этой планете, подчинение живущим здесь нерастворенным, тому, что они называют традицией, а пауза для должников — закономерность перехода от множества медленных вращений к стремительному прыжку волны. Поймав всплеск, возмущение излучения индивидуальности должника, Ангел позволяет взглянуть на себя и увидеть Всадника, страхом вызывая сосредоточение и еще прижизненные предположения, ожидая результат — согласие или отторжение. Излучение старается подавить всплеск и не допустить вопроса, растворить остатки электричества мыслей, уже не принадлежащих веществу, но еще живущих в длине волны. Одинаковое во всей Вселенной излучение, появившееся одновременно с ней и существующее миллиарды лет, или вращений, когда-то родившее, а затем грызущее вещество, остывая, сталкиваясь с всплеском-различием, стремится превратить его в фон, то есть в себя, бесследно. Ангел в силах замедлить растворение. А Зверь? Он прячется в другом, пограничном расширению мире и, рыская по узким измерениям, разрывает даже вакуум. Он там хозяин.
Ангел приблизился к двум угасающим всплескам, чувствуя, как равнодушное излучение, увязнув в рыхлой защите любопытства зевак, все же давит на непохожие и непокорные всплески, слабые волны должников. Пора задать вопрос.
Но бывает, что ответив на вопрос несогласием, или нерешительностью — что чаще, получив защиту и отсрочку растворения, должник ускользает от мгновения власти Ангела-Всадника, ныряет в смертельное для себя излучение, спокойное и кажется более понятное ему. Но это всего лишь отсрочка, и в продолжение многих вращений слабый всплеск, след отказавшейся от движения мысли, прячется в оставшейся энергии вопроса, привязывается к месту и, не высовываясь и на длину волны, со страхом отмечает, как излучение медленно, но верно сгрызает оброненную Ангелом защиту. С количеством вращений всплески понимают всю тоску излучения и полувечной смерти, хрустят осколками прижизненных эмоций и начинают цепляться за живых. Живые чувствуют их и называют такие всплески призраками, или фантомами, духами, дэвами, а иногда драконами.