. Тогда послы предложили заключить перемирие «на колко лет пригоже». Но великий князь встретил это предложение без особого энтузиазма; послам было заявлено: «нам перемирье которого для дела с ним имати? заньже было межи нас с ним (королем. —
М. К.) перемирьа много, и в том прибытка нам мало»
>65. Московская сторона предложила заключить мир, уступив королю «волостей и сел, которые ему пришли с рубежа», но послы даже для перемирия требовали уступки Чернигова, Гомеля и иных городов, на что получили решительный отказ. В конце концов Василий III согласился лишь продлить перемирие с 25 декабря 1532 г. (когда истекал срок прежнего соглашения) еще на год
>66. Показательно, что послы, попросившие было пятилетнего перемирия, услышав от великого князя, что «боле того нам перемирье взяти нелзе», заявили: «государева воля, и мы и на то делаем»
>67. Из этого диалога хорошо видно, кто больше нуждался в перемирии. Единственным утешением для литовской стороны могло быть то, что в составленной 10 апреля 1532 г. записи о продлении перемирия на год королевский титул был написан полностью
>68.
Однако продление перемирия не принесло спокойствия на литовскую границу: как уже говорилось, именно во второй половине 1532 г. ходили упорные слухи о намерении Василия III захватить Киев. Нападения опасались и в других пограничных городах: в конце того же 1532 г. канцлер Литвы Ольбрахт Гаштольд со слов могилевского державцы В. И. Соломирицкого сообщал королю об «умысле» «неприятеля московского», задумавшего «под замъки нашы украинныи подтегнути и шкоду им учынити»>69. В этой связи представляется ошибочным утверждение А. А. Зимина, что с момента продления в апреле 1532 г. перемирия и до смерти Василия III «отношения с Литвой ничем не омрачались»>70.
Известия о воинственных намерениях московского государя подтверждались его явной незаинтересованностью в дальнейшем сохранении перемирия. Последнее при жизни Василия III посольство в Литву — В. Нащокина и подьячего Т. Дубровина, отправленное из Москвы 8 октября 1532 г., — везло только длинный перечень обид, причиненных литовскими подданными людям великого князя у Гомеля и Стародуба; в январе 1533 г. послы вернулись с ответным списком «шкод», представленным литовской стороной>71. Миссия Нащокина вызвала в Великом княжестве крайне настороженную реакцию: литовские паны опасались даже, что это посольство преследовало разведывательные цели и, как только оно вернется в Москву, «тогды тыи слухи суть, ижбы он (Василий III. — М. К.) валку з нами почати мел»>72.
Между тем король всячески старался сохранить драгоценное перемирие: в июле 1532 г., узнав о задержании сандомирским