. В мае 1535 г. была освобождена от уплаты дани сроком на три года Речицкая волость, разоренная во время зимнего похода московских воевод
>390. В феврале 1536 г. на тот же срок получили освобождение от всех податей Мстиславские мещане, пострадавшие летом 1535 г. от рати кн. В. В. Шуйского
>391. К этому добавлялось крайнее истощение государственной казны
>392.
С другой стороны, от войны сильно пострадали западные окраины Русского государства, особенно Северщина. После набега литовцев осенью 1534 г., по свидетельству упоминавшегося уже радогощского попа Степана, жители Радогоща были освобождены от податей на 20 лет, а стародубцы — на 15 лет>393. Летом следующего года Стародуб был сожжен дотла, к его восстановлению приступили весной 1536 г.>394
В этих условиях враждующие стороны начали осторожно искать пути к примирению. В сентябре 1535 г. литовские паны через посредство сидевшего у них в плену кн. Ф. В. Овчину-Оболенского попытались возобновить дипломатические сношения с Москвой: кн. Федор Овчина послал к своему двоюродному брату Ивану Федоровичу Телепневу, имевшему большое влияние при московском дворе, слугу А. Горбатого «о своих потребах», а Ю. Радзивилл передал с ним на словах, «чтоб князь великий с королем был в миру». В ноябре кн. И. Ф. Овчина-Телепнев послал ответ князю Федору с тем же гонцом — явно рассчитанный на прочтение его литовскими панами: указав, что война началась по вине короля, он заявил, что великий князь хочет ее прекращения, если же и король этого желает, пусть пришлет о том в Москву>395.
Осенью 1535 г. виленские политики, рассчитывая на ослабление Москвы после падения Стародуба и набега крымцев, надеялись на скорое заключение мира>396. Однако это были явно преждевременные надежды: в ноябре-декабре литовскую столицу тревожили упорные слухи о приготовлениях московских воевод к вторжению в Литву>397. И слухи эти были не беспочвенны: в посольской книге упоминается о том, что воеводы должны были из Серпухова идти в Литву, но приезд в феврале 1536 г. гонца от Ю. Радзивилла побудил великого князя отменить этот поход>398.
Хотя с февраля 1536 г. дипломатическая переписка велась уже непосредственно между литовской радой и московскими боярами>399, но до окончания войны было еще далеко. Правда, теперь военные действия больше напоминали серию налетов и пограничных стычек. 27 февраля 1536 г. киевский воевода А. Немирович и полоцкий воевода Я. Глебович подступили с «великим нарядом» и 20-тысячным будто бы войском к Себежу>400. В летописях численность литовского отряда сильно преувеличена; вероятно, ближе к истине данные, сообщенные в конце марта из Вильна прусскому князю Альбрехту Н. Нипшицем: по его словам, под Себежем было примерно 1200 человек «наших», то есть литовцев. Заслуживает внимания также его сообщение о попавшем там к литовцам в плен немецком кнехте, поведавшем, что в Ливонии (московиты)