Зайчик норовил напрямик, кому нужны эти смешные извилистые дороги, но я придержал, сказал наставительно, что если хотим понять этих глупых существ, что воюют против нас, таких замечательных, то должны и ходить их тропами…
Он негодующе фыркнул, я пояснил терпеливо, что это знание для того, чтобы на их тропах ставить им ловушки и засады, а зачем еще? Это он понял, одобрительно фыркнул.
Пес мчится впереди, скорость на этот раз всего лишь карьерная, для кого-то это предел, для нас чуть ли не шагом, дважды проскакивали мимо сел, а один раз пришлось сбросить скорость, чтобы не затоптать крестьян посреди поля.
Вооруженные вилами, косами и дрекольем, они азартно галдели и тыкали в сторону соседнего поля пальцами.
Я остановил коня, спросил державно:
— Из-за чего, а?.. А как это понимать?
Ко мне повернулись, лица посветлели, в глазах надежда, вряд ли кто знает, кто на кого напал и с кем война, просто видят рыцаря на коне, а рыцари — это защитники, для того они и учатся владеть оружием, а не пахать и сеять.
— Ваша милость, — загалдели вразнобой, — вон тама вепрь лютый прибёг снова!.. Поля топчет, жрет, гадит, землю роет… Не столько сожрет, как вытопчет…
— А еще он, — выкрикнул кто-то из дальних рядов, — катается!
— Как это катается? — изумился я.
— А так, — объяснили мне, — с боку на бок, когда совсем уже обожрется! Только что песни не поет.
— Веселый у вас вепрь, — согласился я. — И чего вы его не?..
Мне закричали снова хором, но вразнобой:
— Дык он здоровенный, как бык!.. Шкура толстая, убить никак, сети рвет, ловчие ямы чувствует, не попадается!.. А всех, кто выходит с оружием, покалечит, ваша милость!
Я огляделся с седла.
— Где он, говорите?
Все начали тыкать пальцами в сторону поля, где в самом деле высокая пшеница полегла длинными полосами.
— Вон там эта сволочь, ваша милость!
Я сказал бодро:
— От нас не уйдет. Бобик, ищи, но в драку не лезь. Сейчас посмотрим, что у вас тут за поросенок резвится…
Мужики заволновались, один выкрикнул с надрывом:
— Да уж, ваша милость, защитите нас!..
— Смилуйтесь! — прокричал другой.
— Мы ж платим налоги, — крикнул третий о самом главном.
Я сказал важно, чувствуя себя совсем не рыцарем, а не знаю кем, хозяйственником, наверное:
— Ну, если налоги, тогда, а как же…
Бобик поднял нос, понюхал воздух и ринулся по прямой в ту сторону, куда показывали мужики.
Сперва я увидел широкую полосу поваленных стеблей, а пшеница — не камыш, что тут же поднимается, у нее стебли хрупкие, сразу ломаются, так что кабан в самом деле гад, нашел где резвиться…
А когда взгляд упал на следы, я передернул плечами, чувствуя холодок страха. Это не кабан, какое-то чудовище, кабаны не вымахивают размером с быков. Кабан и обычных размеров — опаснейший зверь, не одного короля задрал на охоте, а уж герцогов и графов вообще не счесть.