— Свинья ты, — сказал я в сердцах, — а никакой не арбогастр!
Он довольно фыркнул, странное чувство юмора, да и Пес смотрит хитро, сговорились, два кабана поганых.
Искры заблистали чаще, там желтое пыльное облако в безмятежности синего неба и зеленой степи, только извилистая пробитая дорога напоминает о людях, и облачко пыли двигается именно там.
— Зайчик, — сказал я негромко, словно меня могут услышать на таком расстоянии, — давай-ка вон в тот лесок…
Там не лесок, но два десятка деревьев в стороне от дороги, можно схорониться, и через полчаса я уже видел оттуда, как отряд примерно в две сотни человек мчится с севера, впереди легкие всадники, дальше тяжеловооруженные рыцари, но вообще-то их не много, странно, ни одного знамени, ни стяга, ни даже баннера.
Я всматривался изо всех сил, голова закружилась приближать фигуры и всматриваться в лица, однако Гиллеберда среди них нет. Зато есть странное ощущение, что они все на одно лицо…
— Колдовство, — проговорил я в дурацком изумлении, как будто впервые узнал о таком явлении, — вот гад! Даже здесь настороже, сволочь…
Они прогрохотали мимо, кони измучены, хрипят, роняют желтую пену. Позади слуги и оруженосцы с запасными конями, ничего, кроме седел, даже мешков, рассчитывают соединиться с герцогом Ярдширским, перевести дух, выспаться и с новыми силами ударить на безумца, сумевшего как-то влезть в их святой город.
Мы не успели покинуть свое укрытие, как они там вдали свернули с дороги, начали торопливо расседлывать коней, водить их по кругу, давая остыть, посреди стоянки быстро поднялся небольшой походный шатер.
Я прикинул, что если пронестись вихрем через их лагерь и успеть нанести удар, теперь-то знаю, где Гиллеберд, пусть даже и укрылся под чужой личиной, то могу и успеть…
…с другой стороны, в шатре можно оставить двойника, а самому спать в окружении воинов у костра, с него станется, осторожный и выносливый гад, и тогда я рискну головой зря.
Но и это не самое худшее, Гиллеберд на такие случаи может заготовить и ловушку, он всегда перестраховывается.
Я взобрался в седло, Пес посматривал в недоумении, а я все всматривался и прикидывал, но странное ощущение близкого поражения остановило в момент, когда я уже открыл рот и собирался послать арбогастра в атаку.
— Шалишь, — пробормотал я и почувствовал, что это я сам себя взял и одернул, как драчливого щенка. — Гиллеберд стандартные трюки все предусмотрит…
Бобик смотрел с вопросом в больших честных глазах, собаки не умеют прикидываться, за что их и любим, я взмахом длани послал его обратно в сторону невидимого отсюда Савуази.