Надо же уметь сортировать воспоминания, писала же Анна Андреевна (тоже с иронией — но не имея в виду нежелательные для себя лично свидетельства): Ни слова правды — ценное качество для мемуариста. Но Лев Кассиль исправился: в последующих изданиях он этот эпизод исключал. (Р. Тименчик. Анна Ахматова в 1960-е годы. Стр. 571.)
Она профанирует все, чего касается. Ей всегда надо дать понять, что ей внятно все. Описывать свои размышления — если вообще размышлять — о посещенных местах лень. К тому же наступило время, когда она может пожинать плоды, ей достаточно только называть — и все трепещут, предполагая, какие великие мысли навевают ей географические названия, какие бездны мысли и впечатлений они содержат для нее.
С тех пор была Этна-Таормина. О ней когда-нибудь потом. (А. Ахматова. Т. 6. Стр. 320.) Вот так надо уметь себя поставить: написать — «потом» — и будут почтительно перепечатывать, терпеливо ждать, соглашаться, что, может, и недостойны были, чтобы это «потом» когда-нибудь наступило.
* * *
…сразу поехала смотреть Коломенское. Ничего похожего я в жизни не видывала, это прекраснее Notre Dame de Paris/ (Л. К. Чуковская. Т. 2. Стр. 44.) Не ска-жи-и-те! Notre Dame de Paris, пожалуй, и попрекраснее будет!
Почему их надо сравнивать? Кому она отвечает на вопрос: что прекраснее?
* * *
Кто видел Рим, тому больше нечего видеть. Я все время думала это…
Записные книжки. Стр. 689–690
* * *
Мы едем через ФРГ и Брюссель — это почему-то нельзя себе представить.
А. Ахматова. Т. 5. Стр. 321
Ее суждения о МЕСТАХ — как ее суждения о музыке, одни и те же обороты. Пустая многозначительность, не говорящая никому и ничего.
* * *
Доморощенная гофманиана. Италия — это сон.
«Впечатление от итальянской живописи было так огромно, что помню ее как во сне». (Летопись. Стр. 75.)
* * *
Юля Живова приносит известие, что А.А. разрешена поездка в Италию. Там ей присудили какую-то премию и идет что-то вроде фестиваля поэзии. До этого все время отказывали. <…> А.А. узнает это впервые вот тут. Она заметно <…> оживляется и просит, чтобы проверили. Звонят Маргарите Алигер, и та подтверждает (у нее дочь Маша служит в иностранной комиссии ССП). После и, видимо, вследствие этого сообщения в Москве написано четверостишие, которым год спустя намечалось открыть <…> цикл «В пути», назвав его «Предпуть»:
Светает. Это Страшный Суд.
[Здесь]И встречи горестней разлуки.
[И]Там мертвой славе отдадут
Меня твои живые руки
Р. Тименчик. Анна Ахматова в 1960-е годы. Стр. 220–221
И путь, и предпуть, и Страшный Суд, и горести — все это заграничная поездка. А уж премия на