Помощь читателя (особенно в Ташкенте) [продолжалась все время]. (А. А. Ахматова. Т. 3. Стр. 218.)
* * *
В Ташкенте <…> она пополнела и ничуть не была похожа на себя зимы тридцать шестого года: красивая, элегантная старая дама. Благополучная. (Р. Зернова. Иная реальность. Ахматовские чтения. Вып. 3. Стр. 32.) Не про каждую полную, и красивую, и элегантную даму скажут именно это. Что ж с того, что выглядит прекрасно, — увидят то, что дама хочет показать. А в Анне Ахматовой видят благополучность именно потому, что это то, что важно для нее самой.
* * *
Домашняя вечеринка в Ташкенте. Вспоминает бывшая подростком дочь командующего Среднеазиатским военным округом. Не думаю, чтобы. [Ахматова] была польщена — генеральский дом, светский генеральский дом. А Анна Ахматова живет в нищете вместе с вдовой Мандельштама. Мы не знали о том, как она живет. (Действительно — не знали. Повторяли то, что говорят другие.) Когда к дому подъехала машина и некую пыльную старушку (так я восприняла Анну Ахматову в свои шестнадцать лет) стали с почетом и поклонами высаживать из машины <…>. Женский голос меня поразил — «пыльная старушка» говорила как знатная особа. <…> Эфрос ворковал: «Я вас видел в 1914 <…> году на благотворительном вечере у графини Орловой». <…> Голос был влюбленного человека. Ахматова помедлила с ответом и <…> сказала: «Да, я была тогда в черном бархатном платье с большим кружевным воротником». (Л. C. Эйдус. Под знаком Кафки. По: Я всем прощение дарую. Стр. 27–28.)
* * *
Родители балуют детей по-разному. Девочка, избалованная матерью, — унылая, бездеятельная, неряшливая. Балованная отцом — своевольница, капризница. Ничего страшного, что у Марины Цветаевой был «невообразимо избалованный сын».
* * *
Полный достоинства, волевой и нечеловечески (человеческих сил у него было не с избытком) выносливый. Образованный, чтущий (не тщащийся) своих отца и мать. Резонер, железной волей накладывающий житейскую суматоху на графику своих резонов — готовый мудрец. Пишущий как писатель — западного толка, обстоятельно-профессиональный, без советской опереточно-продажной готовности. Полный жизни, красавец. Светский лев семнадцати лет в рабочей спецовке и разваливающихся башмаках, прагматик и поэт. Ахматовой повезло, что убили и его.
99 % «товарищей» по армии — выпущенные уголовники. Мат, воровство страшное, люди абсолютно опустились. Голодают все, все ношу с собой, иначе — украдут <…> Я две недели болею только потому, что заставляют ходить на работы, несмотря на освобождение, заставляют, например, обувать ботинок на больную ногу и рыть — бессмысленно — 10 м снега.