А вот с народом было хреновато.
Большинство дам и девиц были не по сезону тепло одеты: в шикарные – по местным меркам, разумеется, – хоть и распахнутые шубы. К тому же, как только какая-нибудь симпатичная мордашка оказывалась перед объективом, тут же становилась такой серьезно-трагичной, как будто ее обладательница только что всю семью схоронила.
Пипец.
Мы ж не об этом кино приехали снимать, господа!
Совсем не об этом!
Сашка это прекрасно понимал.
А вот девицы почему-то – упорно не хотели.
Наконец Художник не выдержал, и как только в приемлемой близости от него оказалась подходящим образом одетая парочка студенток с каменными лицами, громко продекламировал:
Я стою на асфальте, В лыжи обутая. То ли лыжи не едут…
И – взял паузу.
Потом немного подумал и добавил: То ли я ебанутая…
Древнее «митьковское» четверостишие не подвело.
Девицы немедленно расхохотались, потом засмущались, потом снова расхохотались, откровенно стреляя глазками в сторону двухметрового красавца-оператора с обалденной гривой русых волос, стянутых сзади в роскошный «конский хвост».
Художник же все это хозяйство немедленно и деловито заснял, после чего начал складывать штатив: пива ему тоже хотелось значительно больше, чем кокетничать со смазливыми студентками.
И то правда: студенток много, а организм – он один. И требует немедленной поправки, иначе грозит, скотина, серьезными неприятностями.
А уж после пива и студентками можно будет заняться.
Но только после.
До – ни в коем случае.
Здоровье, оно, знаете ли, дороже.
Вот так-то.
Они по быстрому загрузились в минивэн и поехали в строну предгорий – там, по словам водителя Игорька, их ждала не самая худшая пивная со свежесваренным по чешским рецептам светлым пивом и раками.
– Да Бог с ними, с раками, – констатировал Художник, повернувшись в сторону водилы. – А вот пивка бы холодненького… Лети, спаситель!
И спаситель полетел, с высоты своего полета высокомерно поплевывая на докучливые правила дорожного движения. Ни Князь с Корном, ни телевизионщики против такого высокомерия не возражали.
Гаишники, впрочем, тоже.
Машину Князя в городе, судя по всему, знали, и Глеб впервые в жизни порадовался близости к властным структурам.
Стыд, он, может, потом и придет, но пива-то хочется сейчас.
Немедленно.
Первые кружки – высокие, запотевшие – были встречены в благоговейном молчании и выпиты практически залпом.
Вторые – тоже.
А вот третьи…
Третьи пились уже не спеша, под хруст рачьих панцирей и неспешную беседу о будущей документалке.
План Глеба был одновременно прост и «бронебоен»: Южноморск – ностальгичен, слишком много народу отдыхало в нем в детстве и юности, до развала Империи, слишком много будет у зрителей щемящих «привязок» к местным красотам, к узнаваемым с детства местам, слишком многим очень бы хотелось, чтоб всё в этом городе было хорошо.