Ларин еще секунду поиграл желваками, потом полез за сигаретами, прикурил.
– Хорош, Андрей. Ты сам вчера начал этот разговор. А раз уж начал – давай серьезно…
Корн вздохнул, сделал большой глоток из приятно запотевшей кружки с драгоценной янтарной жидкостью.
– Ну, хорошо, даю. Повтори вопрос, пожалуйста…
Ларин вздохнул в ответ, недоуменно покрутил головой.
Злиться на холеного и малопонятного князевского референта представлялось занятием совершенно бесперспективным.
Таким, что называется: хоть ссы в глаза – все Божья роса.
Совсем без нервов парень.
Совершенно.
– Повторяю. У нас что-то не так. Никак не могу понять, что. Силюсь, ломаю голову, а не могу. Клинит.
Корн еще раз горестно вздохнул и, даже не думая спрашивать разрешения, залез двумя пальцами в ларинскую пачку «Парламента».
Вынул оттуда сигарету, покрутил в руке, разминая.
Так разминали сигареты еще в золотые, а теперь напрочь забытые советские времена, когда круче наполовину забитой соломой «Явы» ничего еще не было.
А «Прима» и «Астра», неожиданно вспомнил Глеб, продавались в таких плоских картонных коробочках, отчего сигареты становились по-дурацки приплюснутыми, и разминать их было просто совершенно необходимо.
Иначе не тянулись, особенно если их не просушишь предварительно как следует на батарее центрального отопления. У него у самого всегда пачек пять на кухне лежало…
Нда…
А вот теперь сидит напротив лощеный тип в безумно дорогих очках с платиновой оправой и разминает тонкими, сильными, ухоженными пальцами (наверняка маникюр делает, сволочь) абсолютно не нуждающийся в этом «Парламент» из шереметьевского дьюти-фри.
Других сигарет Глеб старался, по возможности, не покупать.
Слишком уж часто подделывать их стали предприимчивые ребята кавказской национальности.
…Все-таки моторная память – страшная штука.
Говорят, раньше на западе так советские шпионы сыпались, когда начинали с тамошними сигаретами обходиться, как с нашей пародией на современные табачные изделия.
Несмотря на все предупреждения руководства о пагубности сей глупой привычки.
Моторика.
Не хрен собачий.
Корн наконец-то прикурил:
– А где – так? В Европе? В Штатах? Везде одна и та же хрень… Не веришь?
Глеб хмыкнул.
– Ты уж извини, Андрей, – не очень. Почему-то кажется, что все это говно, сорри, – исключительно нашего, российского происхождения. Мечта славянофила…
Корн глубоко затянулся, помахал рукой, отгоняя навязчиво лезущий в глаза дым.
– Ну и дурак… Доказать?
– Докажи.
Андрей глубоко вздохнул:
– Вот ведь, блин… Придется…
Разломил фисташку, тщательно прожевал зеленоватое ядрышко, снова вздохнул, затянулся, выпустил тонкую струйку дыма и внимательно посмотрел на Глеба.