Сначала она вспомнила Академию джедаев на Явине-4, в то время когда Энакин был ещё слишком маленьким, чтобы там учиться – он так завидовал своим старшим братьям и сёстрам. С воспоминаниями на неё нахлынули эмоции, и Лее пришлось приложить усилия, чтобы горе не захлестнуло при мысли о погибшем сыне.
Разум подсказывал ей, что Верховный как-то связан с её детьми, особенно с Энакином, и она не могла отделаться от надежды, что Верховный и есть Энакин, что её сын всё же выжил после задания на Миркре, а на Хейпсе похоронили другого.
Но это были лишь фантазии. Если бы рядом с XR808g стоял Энакин, Лея бы его узнала. Она бы почувствовала его всей душой.
Потом память перенесла её в другой момент прошлого, на «Затмение», где Силгал и Данни научились подавлять сигналы военных координаторов юужан-вонгов. Джедаи встречались в лаборатории, где сквозь транспаристальной потолок лился свет галактического ядра. Силгал объясняла, что она обнаружила планету, где враг выращивал смертоносных воксинов, которые выслеживали джедаев по всей галактике. “…взрослая исаламири”, – говорила мон-каламари. Вдруг Лея почувствовала чью-то огромную тёмную тень в Силе, которая оттеснила её от Верховного. Лея увидела, как тот смотрит на неё. Его голубые глаза сияли, как пара приближающихся бластерных выстрелов. Лея вздёрнула подбородок и удержала взгляд. У неё помутнело в глазах, и скоро она больше ничего не видела, кроме вперившегося в неё взгляда Уну.
Он мигнул и отвернулся, и Лея почувствовала, что падает.
– Эй! – Хан поймал её за руку. – Что случилось?
– Ничего, – Лея позволила Хану поддерживать её, пока зрение не восстановилось. – Этот король чувствителен к Силе.
– Да? – спросил Хан. – Не припоминаю, чтобы ты на кого-нибудь так реагировала.
– Ничего. Он просто очень чувствителен к Силе, – Лея встала на ноги. – Кажется, он нам знаком.
– Шутишь? – Хан некоторое время разглядывал Верховного, затем покачал головой. – И кто же он?
– Пока не знаю, – сказала Лея.
Пара насекомых, вышедших из XR808g, несли штурмана-йоггоя, приданного Джууну. Его хитиновый панцирь был весь испещрён шрамами и ранами, три конечности безжизненно свисали, а усы были сломаны. Верховный прижался к насекомому своими сгоревшими бровями, поднял трёхпалую руку и начал гладить обрубки его усов.
– Это эвок так постарался? – спросил Хан Джууна.
Салластанин кивнул.
– Чёрный Клык не такой добряк, каким кажется.
Довольный гул раздался из груди раненого штурмана. Верховный выпрямился и посмотрел на «Сокол». Невозможно было прочитать выражение, появившееся на ужасной маске, служащей ему лицом, но по скорости его шагов можно было предположить, что он думал об увиденном.