Она шевелилась, прижимаясь к его груди; его охватил огонь, стоило ему коснуться ее мягкой груди. Она засмеялась низким гортанным смехом, когда он попытался сжать ее еще сильнее. Ее губы целовали его ухо, подбородок, впадинку на шее, она двигалась вместе с ним, обволакивая его, чувственная, податливая, страстная...
В ту же минуту его руки скользнули под свитер, наслаждаясь теплотой и шелковистостью ее кожи. Их тела растворялись друг в друге. Его пальцы чувствовали огонь, пожиравший ее, и дрожь пронизывала его с головы до пят. То, что страсть может быть такой сильной, настолько непосредственной, оказалось для него неожиданностью. Она не была первой женщиной, которую он обнимал, она не была его первой женщиной. Но в этот момент он понял, что можно по-другому отнестись к слову «первый» и что в самом важном она всегда будет единственной в его жизни.
У нее не было ничего под свитером, кроме тоненькой шелковой рубашки. Ее грудь жаждала прикосновений. Она застонала, когда властные руки коснулись ее. Медленно-медленно, получая огромное удовольствие от мысли, что он может доставить ей радость, Стефан принялся ласкать ее тело. Он стал изучать все изгибы и впадинки ее груди. Она продолжала целовать его, шепча какие-то бессвязные слова. Он ласкал твердеющие вершинки грудей, ложбинку, их разделявшую, чувствовал ускорившийся стук ее сердца. Каждая ласка и каждое прикосновение были сладостной пыткой.
Она слегка отодвинулась и сняла свитер. Стефан позволил ей это сделать и почувствовал новую волну непреодолимого желания. Затем в мерцающем лунном свете он увидел жемчужный блеск ее нагого тела и понял, что рубашки тоже нет...
Она была прекрасна, такая совершенная, такая светящаяся. На мгновение мелькнула мысль: хорошо бы остановилось время, он хотел сохранить этот миг навсегда. Затем неистовое желание овладело им, и он наклонил голову, чтобы ощутить то, что она так бескорыстно ему предлагала.
Он познавал ее на вкус. Она была теплой, прозрачной, женщиной до кончиков ногтей. Он слышал ее шепот, чувствовал, как она выгнулась навстречу ему. Грудь у нее была небольшая, великолепной формы, и он ласкал каждую языком, делая круги вокруг сосков. Она вздохнула и выгнулась дугой, предлагая ему еще большую свободу. Он обхватил сосок губами и принялся нежно его покусывать. Она прошептала что-то, в ее шепоте слышался призыв к новым ласкам. Он приподнял край ее юбки, и его руки заскользили по бедрам, пока не достигли самого сокровенного, продолжая поглаживать ее сквозь тонкую ткань трусиков.
Она опять изогнулась, и он сразу не понял ничего. Она сжалась и вскрикнула, затем крик повторился. В конце концов он все понял.