Она уставилась на него.
— Стефан!
Он провел рукой по волосам.
— Ты это хотела услышать, Линдсей? Ты этого хотела? — Он встал и подошел к перилам. Небо было усеяно звездами, такими далекими. Это не имело значения. Он задыхался. — Я не спал ни с кем после развода. Не смог преодолеть чувство, что я предал бы тебя, если бы сделал это.
— Почему я принесла тебе столько боли? Как ты мог причинить такую боль мне?
— Не имеет значения. Нельзя ничего вернуть.
— Нельзя?
— Ну, я ответил тебе. — Он посмотрел на нее. — А твоя жизнь? Ты собираешься замуж?
— Нет.
— В твоей жизни должны быть мужчины.
— Нет никого, кто имел какое-либо значение.
Он вспомнил, сразу же вспомнил другую ночь, много лет назад, когда она сказала то же самое. Ему хотелось бы опять оказаться на веранде дома Паттерсона. Ему хотелось бы повторить все прошедшие годы, но с другим результатом.
— Я тоже ни с кем не спала. Мы оба прекрасная пара, не так ли? — Она встала и тоже подошла к перилам. — Нам нельзя больше говорить об этом!
— Нам нельзя было начинать и этот разговор.
— У меня нет никакого права спрашивать тебя о чем-либо. Ты свободен. Я свободна.
— Свободен? — Он взял ее левую руку. — На твоем пальце больше нет кольца, ты освободилась от дорогого кольца, весом не меньше унции, и я тоже. Но от чего еще мы освободились? От боли, от страданий? Все говорят, что это пройдет. Но мне кажется, что моя боль останется со мной.
Ее глаза застилали слезы, и она ничего не могла с этим поделать.
— Я никогда не хотела причинить тебе боль.
— Наши намерения всегда были превосходными, не так ли? И это не имело никакого значения. — Он не отпускал ее руку, не мог себя заставить сделать это. Его желания в этот миг были далеки от благородных.
— Наверное, ты должен идти, — сказала она, но не отнимала руки, а щеки были мокрыми от слез.
— А что с Алденом Фицпатриком?
— Алденом?
— Что-то возникло между вами? Джеф и Мэнди говорили о нем весь вечер.
— Алден — очень хороший, понимающий человек, ему нравятся наши дети.
— А ты одинока и уязвима.
Она знала, что должна обидеться. Стефан не был больше ее мужем, и ее отношения с Алденом его не касаются. Но она не обиделась. Она хотела прижаться к нему, успокоить его, сказать, что никто не сможет заменить ей его. Она хотела утешить его, успокоить боль, о которой он ей рассказал и о которой он не обмолвился.
Но не смогла.
— Да, я одинока и уязвима. Если бы было по-другому, мы бы здесь не стояли, не так ли?
— Нет? И это все?
— Это все.
— Ты можешь сказать, что не испытываешь ко мне никаких чувств? Можешь?
Она закрыла глаза. Слезы капали сквозь ресницы.