Преступления начались за несколько недель до того, как застрелили Марию, и с ее убийством прекратились. И уже не повторялись. Что это означало? Что насильник был в Вашингтоне проездом?
А что было еще более интересным, так это полное отсутствие словесного портрета насильника — ни одна из жертв не дала описания его внешнего вида… Всем оказана медицинская помощь, и все отказывались говорить с полицией по поводу случившегося с ними. Я продолжал листать дела.
Просмотрел протоколы допросов, но не обнаружил ни одного словесного портрета, полученного от пострадавших.
Совпадение? Возможно. Но я в этом сомневался. И продолжал читать.
И вдруг застыл над одной из страниц полицейских протоколов. Я увидел до боли знакомое имя.
Мария Кросс. Социальный работник из конторы в Потомак-Гарденс.
Детектив Элвин Хайтауэр — я его немного знал в те времена, а сейчас его, вероятно, уже нет в живых — написал подробный отчет по поводу изнасилования студентки Университета Джорджа Вашингтона. Нападение произошло в баре на Эм-стрит.
Я читал, задыхаясь. Я вспомнил разговор с Марией за два дня до ее смерти. О девушке, с которой она тогда работала, девушке, подвергшейся нападению.
Судя по рапорту детектива, эта студентка сообщила социальному работнику какие-то детали о внешности насильника. Социальному работнику — Марии Кросс. Он был белый, ростом чуть выше шести футов, вероятно, из Нью-Йорка. Уходя, он слегка поклонился жертве.
Дрожащими пальцами я перевернул страницу и проверил дату первого рапорта. Так! За день до убийства Марии!
И кто же насильник?
Да это же Мясник! Убийца из мафии, которого мы выслеживаем. Я вспомнил, как он поклонился мне с крыши. И его неожиданный визит ко мне домой.
Мясник.
Спорю на что угодно, это он.