— Тилли, — произнес Карелла, — Роджер Тернер Тилли.
Они знали, что Руис начнет сейчас выдумывать тысячу и одно объяснение своего поведения и, может быть, девятьсот девяносто девять из них будут иметь элементы правды, но наиболее вероятную причину он не упомянет. А причина заключалась в том, что он сзади выстрелил в голову Тилли, а потом повесил его. Это была очень веская причина, чтобы попытаться убежать, прежде чем полицейские начали задавать вопросы.
— Это имя мне незнакомо, — заявил Руис.
— Ну, мальчик, — проговорил Браун.
— Давайте начнем с того, что будем говорить правду, хорошо? — сказал Хейз. — Мы таким путем сэкономим много времени, хорошо, Гектор?
— Тилли, — произнес Руис, кивая и что-то обдумывая. — Роджер Тилли, ага?
— Роджер Тернер Тилли, — подтвердил Хейз.
— Парень, который в марте прошлого года разбил тебе нос и сломал обе руки, — напомнил Карелла.
— Парень, из-за которого ты попал в госпиталь, — добавил Браун.
— А, это тот парень, — сказал Руис. — А что с ним? Он в тюрьме, верно?
— Нет, он не в тюрьме, — промолвил Карелла.
— Ребята, не напирайте так, — предложил Мейер, — не стоит так все время наскакивать на него.
Мейер играл роль доброго полицейского среди остальных плохих полицейских, которые смотрели на него и как будто хотели ему сказать: «Не вмешивайся, мы сами знаем, как нам вести дело с панками». Руис кивнул ему, молча выражая свою благодарность.
— Вас там заметили, вы ездили там в своем лимузине, — сказал Карелла, чуть выходя за границы достоверности, так как Кармен Санчес не опознала в нем водителя того лимузина, который несколько раз явно кружил около ее дома, — в окрестностях дома 1065, Айнсли-авеню. Вы знакомы с этим районом?
— Я редко езжу в ту сторону, — произнес Руис. — Вы, по-видимому, ошиблись.
— Но вы иногда наезжаете туда, а? — заметил Браун.
— Очень редко, — ответил Руис, которому очень понравилось слово «редко». — Очень редко, — повторил он снова с явным удовольствием.
— Вы там были седьмого января? — спросил Хейз.
— Когда это было?
— В понедельник, седьмого. Вы проезжали там в вашем красивом длинном лимузине?
— Нет.
— Где-то около двенадцати, двенадцати тридцати, — сказал Карелла, — разыскивая Тилли?
— Тилли все еще в тюрьме, верно?
Снова та же линия, или примерно та же. Та же бандитская усмешка. Руис был симпатичным мужчиной, и он знал об этом. Настоящий кабальеро. Он был симпатичным даже со сломанным носом. Может быть, он даже стал более симпатичным после того, как Тилли изменил ему форму носа.
— Нет, он не в тюрьме, — снова повторил Карелла, словно играя с Руисом в какую-то детскую игру.