Моника только покачала головой: языковой потенциал Джастин оставлял желать лучшего. Некоторые клиенты спрашивали у нее, зачем она держит при себе эту необразованную девушку. И было сложно объяснить им, что за грубоватой внешней оболочкой скрывается добрая и бескорыстная душа.
— Тогда пожелай мне удачи.
— Хотите закадрить этого парня? — с детской непосредственностью спросила Джастин. — Да он и так от вас без ума.
— Откуда ты знаешь? — Моника обернулась так резко, что взметнулся подол платья.
— Это сразу видно. У него, когда на вас смотрит, глаза горят — ну точно у дикого кота.
Моника рассмеялась: сравнение Энтони с диким котом показалось ей удачным.
— И как ты посоветуешь себя вести?
— Обычно, как всегда. Хотя немножко мороза не повредит — они от этого еще больше распаляются.
— Понятно. Ладно, мне пора. Закроешь?
Джастин небрежно взяла связку ключей и проводила Монику до двери.
— Счастливо!
Уже подъезжая к ресторану, она вдруг испугалась: зачем это надо? Игра может оказаться опасной. Ведь как бы Моника ни убеждала себя в обратном, Энтони произвел на нее очень сильное впечатление. Уже давно она не испытывала подобного волнения, собираясь на встречу с мужчиной. Да, собственно говоря, когда она в последний раз целовалась?
В памяти всплыло лицо, обрамленное жгуче черными кудрями, красные запекшиеся губы, что-то шепчущие. И несовременное, но многозначительное имя — Адам. Они познакомились случайно: Моника торопилась на деловую встречу, споткнулась о край тротуара и выронила папку с эскизами. А он помог собрать разлетевшиеся по асфальту листы ватмана.
Ее поразила внешность Адама — было в ней что-то ненастоящее, словно он сошел с ярких страниц комиксов. Все в нем было немного чересчур, но это и привлекало внимание. Он отправился провожать ее и дожидался полтора часа, сидя в кафе с бокалом сухого вина.
А потом они очутились в номере гостиницы, и уже не существовало ничего, кроме горячих прикосновений, от которых, казалось, на коже оставались ожоги. Моника совсем потеряла голову, погружаясь в океан страсти, опускаясь на самое дно и взлетая до небес.
Они почти не разговаривали друг с другом, предоставляя это телам — и те быстро нашли общий язык. От бессонных ночей под глазами появились голубоватые тени, губы потрескались от бесконечных поцелуев, и все дневные мысли были заняты одним — предстоящим свиданием.
Безумство продолжалось три недели, а потом Адам исчез так же неожиданно, как и появился. И Моника очнулась от наваждения, не испытывая ни сожаления от его ухода, ни раскаяния за собственное безрассудство. Это был медовый месяц без последующих лет счастливой или несчастной семейной жизни. И Моника поблагодарила судьбу за чудесный подарок.