Соединение обеих армий почти у самого Ферма стало возможным, во многом благодаря обходному маневру корпуса Чайки, тут Филипп оказался прав. Как только Агелай узнал, что его затея с перевалами не удалась и Чайка быстро продвигается у него в тылу к безоружной столице, он немедленно отвел назад свои войска и стал готовиться к генеральному сражению. Численность его армии, по данным перебежчиков, была не многим более тринадцати тысяч. Но, это была все еще сила, способная оказать сопротивление. Кроме того, за спиной Агелая находился укрепленный город с высокими стенами, в котором можно было укрыться даже в случае поражения и тогда победу придется отложить до окончания штурма.
Этого штурма, хоть он и мог затянуть все дело, Чайка не боялся. Осадный обоз позволял заняться этим. У Филиппа тоже имелся осадный обоз, вдвое мощнее, чем у Федора, так что город был все равно обречен. Столица Этолийского союза могла лишь надеяться на помощь извне, но откуда могла прийти эта помощь, было трудно представить. Ахейцы, отразив нападение у своих берегов, с переменным успехом дрались на море с этолийским флотом, связав его полностью своими действиями и оттеснив к Навпакту. Узнав о победоносном продвижении царя македонцев вглубь территории Этолии, они даже выслали подкрепление по суше, захватив часть побережья, для участия в окончательном разгроме своих давних противников. Это было целых семьсот гоплитов, расположившихся сейчас между войсками Филиппа и Федора. Стратег Филопемен в этом сражении лично участия не принимал, занятый в морских боях.
Глядя на панцири ахейцев, Федор отчетливо понимал, что они пытались загребать жар чужими руками, стараясь экономить свои силы. Но он также понимал, что за этим «скромным участием в общей победе» могла крыться и другая причина. Стратегам ахейцев сейчас не позавидуешь. После разгрома Этолийского союза, а это можно было считать делом почти решенным, они окажутся между молотом и наковальней. Имея двух таких союзников, как Филипп и Ганнибал, рано или поздно им придется отказаться от своей самостоятельности в пользу одного из них. А это для свободолюбивых эллинов было мучительным выбором. Чайка невольно вспомнил Ликиска, с горсткой солдат атаковавшего его армию. Тот свой выбор уже сделал. Ахейцы в скором времени могли оказаться в таком же положении и вряд ли их стратег этого не понимал.
Оторвав взгляд от ахейцев, Федор перевел его на своих подчиненных, численность которых сейчас не превышала семи с небольшим тысяч. Для «слабого крыла», солдатам которого в македонской тактике отводилась роль мальчиков для битья, нужных лишь для того чтобы принять на себя главный удар противника, это была весьма внушительная цифра. Кроме того, Чайка, после разговора с Филиппом, слегка модернизировал эту тактику, выстроив перед своими пехотинцами полевую артиллерию, которая могла бить этолийцев в упор. А в центре, между собой и ахейцами Филиппа, было решено разместить слонов в боевых доспехах. Всех слонов. И тех, что привел с собой Федор и еще шестнадцать слонов македонской армии, которые поддержат атаку македонской конницы или отразят контратаку этолийских всадников. Несмотря на все старания Филиппа у Агелая еще оставалось около четырехсот всадников, недавно прибывшие к нему в составе ополчения, которое он сумел набрать.