— Звучит заманчиво, — поддержала Джина. — А вещи у меня почти собраны. Только не подумай, что я расчетливо собрала их заранее.
— Я ничего такого и не думаю, — заверил Стенли.
Еду он готовил медленно. Ему ненавистен был этот прощальный завтрак. Он вообще терпеть не мог всякого рода прощания.
Джина ела подгоревшие тосты и пережаренную яичницу. И несмотря ни на что, это оказался самый лучший завтрак в ее жизни.
— Давай не будем играть друг с другом или давать какие-то обещания, — попросила она.
— Согласен, — кивнул Стенли.
— Мы будем поддерживать связь. Если ты окажешься в Лондоне… Или я вдруг заеду сюда… В общем, встретимся. Передай Мейбл и Рози, что я напишу им.
— Конечно, — натянуто улыбнулся он.
Перед домом прозвучал автомобильный сигнал. Это прибыло такси. Джина взглянула на Стенли.
— Не нужно провожать меня, — сказала она. — Я хочу, чтобы ты остался здесь. Так я и буду тебя вспоминать. Ну, мне пора, — шепнула Джина сдавленным от подступающих слез голосом.
— Да, дорогая. Тебе пора к себе, в свое окружение. Там тебе лучше всего.
— Лучше всего мне в твоих объятиях, Стен. Только, к сожалению, этого недостаточно.
— Я люблю тебя, Джинни. Запомни это. А сейчас беги, пока у таксиста не лопнуло терпение.
— Стен…
— Я знаю, знаю…
— Я тебя люблю.
— И я тебя люблю. Иди же, иначе всю эту сцену нам придется повторить, когда за тобой придет второе такси. — Его слова перекрыл новый автомобильный сигнал.
Джина молча повернулась, взяла сумки и шагнула за дверь.
После того как ушло такси, Бартон еще долго стоял у окна. Джина уехала, вернулась в свой мир. Уехала… В душу Стенли прокрался холод.
Пойти, что ли, к Дану и Рози на чашку кофе и рассказать им, что Джина уехала?
Он вынул из кармана носовой платок и высморкался, потом сердито вытер глаза…
Прошла неделя, с тех пор как Джина вернулась на работу. Окунувшись в гущу событий и пройдя через напряженный период знакомства с новыми обязанностями, она окончательно уверилась в том, что приняла правильное решение. Сейчас ей осталось лишь совершенствоваться в должности ответственного редактора.
Однако кажущаяся беззаботность стоила Джине бессонных ночей и слез в подушку. Она потеряла аппетит, и каждый темноволосый широкоплечий мужчина на улице напоминал ей Стенли. Джина ко всему привыкала заново. К счастью, этот процесс протекал легче, чем она себе воображала. Тетушка Мегги бывало говаривала в подобных случаях: «Все в жизни имеет свою цену. Вопрос только в том, хочешь ли ты платить».
Дверь кабинета распахнулась, и на пороге появился Кертис Мерроу собственной персоной.