– А может, не стоит так реагировать, а, Юль? Особенно на Наташку! Ты что, Сажину не знаешь? Она у нас женщина несчастная и оттого нервная, – графа любит. Какой с нее спрос?
– Граф тоже ее вроде… Ты же Сашку Лютова имеешь в виду?
– Его, кого же еще? Лютов у нас, как известно, «орел», но с «орлами» водиться, всем известно, – не сахар.
– М-да, соединила судьба, и ни тому, ни другому не позавидуешь. А интересно, эти два махровых эгоиста когда-нибудь сойдутся по-настоящему?
– Неизвестно. У них времени много… может, и сойдутся.
– Годам к семидесяти.
– Или разбегутся.
– Тоже не раньше. Они люди не спешные, думают медленно. А куда им торопиться?
– Точно.
Фыркнул и выключился электрический чайник. Таня насыпала заварку, залила кипятком. Запахло земляникой.
– Твой любимый купила, между прочим. Знаешь, я Наташке зеркало подарила. Купальское.
Юлькины глаза загорелись:
– То самое?
Таня кивнула. Открыла крышечку заварочного чайника, помешала в нем ложкой, запах земляники стал сильнее. Разлила заварку по кружкам. Вишневская мечтательно-завистливо вздохнула:
– Повезло Наташке.
Татьяна усмехнулась:
– Это как посмотреть, зеркальце-то не простое. В него все видно. И себя.
Юля хмыкнула:
– Ну и что?
– Это тебе «ну и что», ты себя любишь до умопомрачения. Любую. А Наташка – нет. Ей нелегко придется.
– Это почему же Сажина себя не любит? Да она эгоистка каких поискать! Просто центропупистка! – возмутилась Юлька.
– Эгоистка, но себя не любит. Не научили. Родители науку двигали. А бабушке не до того было.
– А такое бывает? Не любящий себя эгоист?
– Ну, если верить умным книгам, эгоист, в принципе, себя не любит, поэтому хочет получить как можно больше доказательств хорошего к себе отношения. Так что ты у нас, дорогая Юлиана Юрьевна, не эгоистка. Эгоистка, конечно, но в пределах нормы. У тебя другая патология.
Вишневская задумалась:
– Какая же, если не секрет?
Таня улыбнулась:
– Ты – мазохистка. Обожаешь страдать…
Подруга покорно кивнула:
– Да, водится за мной такое. Но, с тех пор, как летать начала, все меньше и меньше. Радоваться приятнее.
– А то! Еще как! Только сейчас додумалась?
– Ага! Представляешь, тридцать семь лет думала!
– Да, Вишневская, ты тоже не спешила. Куда до тебя Наталье с Сашкой, они только лет пятнадцать определяются!
Они рассмеялись. «А ведь Вишневская действительно стала другая, – подумала Татьяна. – Теплая и сильная, как ветер с моря. И, похоже, еще окрепнет». Юля подняла глаза, спросила:
– Про эгоиста интересная мысль. Твоя?
– Нет, не моя. Подожди-ка.
Таня сходила в гостиную, принесла потрепанную книжку в мягком переплете, протянула: