— Шикарно, — сказал Делагерра. — А что случилось со здоровилой? С борцом?
— Они его отослали отсюда. Я… Я не думаю, что они собирались убить вас, Делагерра.
Делагерра слегка кивнул. Лицо у него стало смягчаться, складки — разглаживаться. Сторона, не превращенная в кровавую маску, снова начала приобретать человеческий облик. Делагерра приложил к лицу носовой платок, тот сразу же пропитался кровью. Он отбросил его и поправил пальцами волос. Они частично попали в запекшуюся кровь.
— Еще как собирались, — ответил он.
В доме было очень тихо. Снаружи тоже не доносилось никакого шума. Дрю прислушался, принюхался, подошел к парадной двери и выглянул. На улице было темно, тихо. Он вернулся и подошел совсем близко к Делагерре. Постепенно на его лице появилась улыбка.
— Слыханное ли дело, — сказал он, — комиссару полиции приходится быть собственным тайным агентом — а честного фараона пришлось подложно отстранить от работы, чтобы он смог помочь ему.
Делагерра посмотрел на него без всякого выражения.
— Вы хотите обыграть это таким образом?
Дрю заговорил уже спокойно.
— Для блага отделения, человече, и города — да и ради нас самих — подать это можно только так. Делагерра посмотрел ему в глаза.
— Мне так тоже нравится, — сказал он мертвым голосом. — Если это удастся преподнести — именно так.
Маркус остановил машину и с улыбкой восхищения посмотрел на большой затененный деревьями дом.
— Приятный домик, — сказал он. — Я бы и сам не прочь в нем отдохнуть.
Делагерра медленно вылез из машины, как будто весь окоченел и страшно устал. Соломенную шляпу он держал под мышкой. Левая сторона лица у него частично побрита, а побритая часть над швами, прикрыта толстым слоем марли и заклеена пластырем. Прядь тугих черных волос, прилипшая с одного края повязки, придавала ему смешной вид.
Он сказал:
— Да… — но я не собираюсь здесь оставаться, дурачина. Подожди меня.
Он пошел по каменистой дорожке, которая вилась в траве. На утреннем солнце деревья пронзали лужайку длинными тенями. Дом был очень тихий, занавески задернуты, на медном молотке черный венец. Делагерра не пошел к парадной. Он свернул на другую тропку под окнами и направился вдоль дома мимо клумб с гладиолусами.
За домом тоже были деревья, лужайка, цветы, солнце и тень. Там был пруд с водяными лилиями и большой каменной лягушкой-быком. За прудом у железного стола с выложенным плитой верхом стояли полукругом шезлонги. В одном из них сидела Белл Марр.
На ней было черно-белое платье, свободное, повседневное, на каштановых волосах широкополая шляпа. Она сидела совершенно неподвижно, глядя куда-то в даль над лужайкой. Лицо у нее было белое. На нем ослепительно сверкала косметика.