Лицо ее стало мрачным. Только один из индейцев, у которого появились черные пятна, означавшие кровотечение, выжил, но он был воином, обладал выносливостью. Тем не менее этот мужчина все еще оставался очень слабым. Рейф, как и Энни, понимал, что шансов у малышки немного.
Энни взяла девочку на руки. Малютка перестала плакать, но беспокойно металась у нее на руках, будто пыталась убежать от мучительной лихорадки.
Опасно давать лекарства такому крошечному ребенку, но у Энни не было выбора. Возможно, даже лучше, что чай из коры тополя не такой крепкий, как из ивовой. Она закапала немного в ротик малышки, а потом целый час осторожно обмывала ее прохладной водой. Наконец девочка уснула, и Энни заставила себя отнести ее обратно к матери и положить рядом с ней.
Молодая женщина не спала, ее черные глаза от волнения стали как будто еще темнее. Она повернулась на бок и дотронулась до дочери дрожащей рукой, затем притянула к себе поближе горячее маленькое тельце. Энни похлопала женщину по плечу, а потом ушла, чтобы не расплакаться.
Она не могла позволить себе сломаться – слишком много еще оставалось тяжелобольных. Нужно было их лечить.
Рейф заметил, что некоторые из воинов уже достаточно оправились, чтобы сидеть и есть самостоятельно. Он следовал за Энни по пятам каждый раз, когда она входила в один из таких вигвамов, держал расстегнутой кобуру револьвера, его ледяной взгляд следил за каждым их движением, пока она находилась в вигваме.
Воины в свою очередь так же недружелюбно смотрели на белого человека, который проник к ним в стойбище.
– Ты и в самом деле считаешь необходимым сопровождать меня? – спросила Энни, когда они вышли из второго вигвама, где эта сцена повторилась.
– Или так, или мы уедем прямо сейчас, – решительно ответил Рейф. Им в любом случае следовало уехать, и он это знал, но ему пришлось бы привязать ее к седлу, чтобы заставить уехать от младенца. Кроме того, что-то в нем самом тоже мешало ему уехать. У малышки и так было мало шансов: если Энни уедет, их не останется вовсе.
– Не думаю, что они попытаются причинить нам вред.Они же видели, что мы только стараемся помочь.
– Возможно, мы нарушили какие-то из их обычаев, сами того не зная. Белые – их самый лютый враг, детка, не забывай об этом. Когда Мангаса Колорадаса заманили на встречу, пообещав безопасность, потом убили, отрезали ему голову и сварили ее, апачи поклялись мстить вечно. Черт возьми, кто может их осудить за это?! Но я не доверил бы им твою безопасность и на одну минуту, и ради собственного блага никогда не забывай о Мангасе Колорадасе, потому что они-то не забывают.