Рейф изумился.
– А почему?
Вдруг вопреки всякому здравому смыслу Энни охватило раздражение.
– Три дня назад ты горел в лихорадке и едва мог ходить,
вот почему! Не думаю, чтобы ты достаточно поправился, чтобы бродить по горам. А что если ты упадешь или слишком ослабеешь и не сможешь дойти обратно?
Он ухмыльнулся, сгреб ее в охапку и крепко поцеловал.
– Это было три дня назад, – сказал Рейф. – Теперь я прекрасно себя чувствую. Ты меня вылечила.
Он отпустил Энни и вышел из хижины, прежде чем она смогла остановить его. Вероятно, она сама не понимала, насколько он прав. О, ее врачебное искусство помогло, ее примочки и травяные чаи, швы и перевязки, ее заботливое внимание, но вылечила она его жаром своих прикосновений. Рейф почувствовал их силу, распространяющуюся по всему телу, в ту первую ночь. Он не понял тогда, не знал, как спросить ее об этом, но он не сомневался, что Энни могла бы исцелить его даже без своих познаний в медицине.
Рейф напоил и накормил лошадей, затем, настороженно поглядывая на низкие серые тучи, начал осматривать ловушки, которые раньше поставил. В третьей оказался кролик. Славный котелок рагу из кролика пополнит их скудные запасы еды! Ощущалось приближение снегопада – могло выпасть всего несколько дюймов снега, а могло и несколько футов, что удержит их в хижине надолго. При мысли о том, что придется сидеть взаперти вместе с Энни, его лицо расплылось в глупой улыбке. Если бы с едой было получше, он был бы вовсе не против.
Оглушив кролика, Рейф снова насторожил ловушку, затем поспешно проверил остальные, но кролик оказался единственной добычей. Выбрав место подальше от хижины, он освежевал и разделал тушку, затем отнес ее к ручью, чтобы ополоснуть и смыть кровь с рук. Прикинув, что завтрак уже должен быть почти готов, Рейф с радостью вернулся в тепло хижины.
Энни с тревогой обернулась, когда он открыл дверь, но, увидев, что с ним все в порядке, успокоилась. Ее взгляд упал на тушку в его руках.
О, хорошо, ты добыл... что бы это ни было. – Кролик.
Сбросив куртку и шляпу, Рейф с благодарностью принял чашкy горячего кофе, которую ему налила Энни, и потягивал из нее, пока она готовила и раскладывала их скудный завтрак.
Они уселись на пол, и он опустил ладонь на ее затылок, прижал к себе и поцеловал крепким, голодным поцелуем. Энни порозовела и слегка запыхалась. Рейф изумлялся, как это он так долго продержался, черт возьми! Ведь теперь он не мог заставить себя не дотрагиваться до нее.
Они поели, затем Рейф помог ей помыть немудреную посуду. Выходя из хижины, чтобы принести еще воды, он остановился в открытых дверях, несмотря на холод, и позвал: