— Входите и побыстрей заканчивайте!
От напряжения у нее сгибалась спина, чесались ладони. Она толкнула дверь и вошла в кабинет с подносом сэндвичей и кофе, которые принесла Адриану. Если Лиаден надеялась, что шикарный завтрак, который она приготовила, растопит его суровость, ее ждало разочарование. Его лицо по-прежнему оставалось хмурым. А она так старалась. Хлеб нарезала идеальными треугольниками, украсила сэндвичи веточками петрушки и ломтиками помидоров. Но он едва ли замечал ее присутствие, слишком занятый бумагами, разбросанными по письменному столу.
— Поставьте поднос на рояль, — гаркнул он и продолжал писать, будто она уже ушла.
Кажется, она не права, ожидая от него элементарной вежливости, вроде «пожалуйста» и «спасибо»? Лиаден раздражало, что он мнит себя вне правил вежливости. В кабинете было очень холодно. И причина холода — отнюдь не ледяное невнимание Адриана. В камине догорели дрова. Остались только последние тлеющие угольки. Лиаден не могла уйти, ничего не сделав с этим.
— И куда это вы направились? — снова гаркнул Адриан, когда она пошла не к дверям, а проскользнула за спинкой его кресла.
— Я хотела поправить огонь. Он почти потух, а здесь холодно. Я постараюсь не беспокоить вас.
Прошло четыре с половиной года после катастрофической и короткой связи с Петрой Коллинз. Той, которая придумывала в газете заголовки и ускорила его решение временно спрятаться от внешнего мира. Ясно одно: он слишком долго живет без женщины. Поэтому его либидо проснулось, когда появилась Лиаден.
— Оставьте.
— Почему? — Ее сердце пустилось в бега. Она заметила, что вдруг он сосредоточил на ней свое внимание.
— Потому что я работаю и не хочу, чтобы меня беспокоили чаще, чем того требует необходимость! Я не могу сосредоточиться, когда вы цокаете здесь каблуками.
— Цокаю каблуками? — Щеки у нее пылали от негодования. Лиаден уставилась на него. — Я забочусь о ваших удобствах. И все. Вы представляете, какая температура на улице?
— Когда мне нужен прогноз погоды, я включаю новости.
Оторвав взгляд от его каменного лица, Лиаден направилась к дверям. Несколько секунд она не сознавала, где находится.
— Прекрасно! — взорвалась она прежде, чем ушла. — Замерзайте до смерти. Меня это не беспокоит!
Посмотрим, как он будет справляться, если ему придется самому готовить, убирать дом и разжигать камины! Если в мире есть хоть какая-то справедливость, то он умрет от голода и от переохлаждения...
Почему она вспоминает, что Майкл очень не любил, когда она выходила из себя? По его мнению, это указывало на дикость человеческой природы. Он считал всякие взрывы темперамента неуместными. Когда он признался, что не может быть с Лиаден, потому что вера зовет его в абсолютно другом направлении, она испытала облегчение.