— Тирлах жив, — объявил Сим, приподнимая голову раненого, потом увидел на снегу большое красное пятно и тряхнул лохматой головой. — Хотя почти истек кровью. Вряд ли дотянет до утра.
— Возможно, — ответил Ниал, поднимая тело Артейра. — Но если он и умрет, то среди друзей.
Ночью он сидел один в своей комнате, пил крепкий эль, обжигающий горло, уже совсем опьянел, тем не менее это ничуть не улучшило его настроения. Плечо дергало, хотя Ниал промыл рану элем и привязал компресс, чтобы она не загноилась. У него был жар, однако лихорадки он не боялся — так случалось всегда. Рана чистая, эль крепкий, через два дня он уже забудет о боли.
Тепло очага согревало обнаженные плечи и спину, лишь бедра прикрывал плед. Ниал мрачно глядел в огонь. Проклятый Хей! Если он покончит со всем его кланом, избавит горную страну от его отвратительного присутствия, то достойно отомстит за Артейра. Это время скоро настанет, пусть только зима уберет с гор свою ледяную руку.
А пока он пьян, нездоров и один со своими мыслями. Никто за ним не следит, хотя сейчас ему особенно нужно чувствовать ее рядом.
Ниал закрыл глаза, ощущая тяжесть одиночества. Всю жизнь он вынужден прятать часть себя от мира, скрывать родство с Брюсом. Так было, даже когда тот еще не стал королем. Сделавшись рыцарем, он должен был укрощать собственное естество, хотя каждую ночь засыпал с ноющей болью в паху. Теперь он может свободно предаваться утехам, но обязан скрывать свою принадлежность к тамплиерам, несмотря на то что именно восемь лет лишений превратили его в того человека, каким он сейчас и был. Даже от Роберта он принужден утаивать свою роль хранителя, которой подчинена вся его жизнь.
Только с ней он может ничего не скрывать. Кем бы она ни была, Ниал чувствовал, что эта женщина знает о нем все. Она приходила к нему в черной тишине ночи, как к хорошо знакомому человеку, предлагая ему не одно свое тело, а всю себя.
Он хотел ее, хотел не во сне, наяву, хотел почувствовать ее теплоту, вдохнуть ее свежий запах. Он сжал кулаки, пытаясь удержать ощущение ее шелковистой кожи под своими ладонями.
Выпитый эль, лихорадка, страстное желание, видимо, оказали нужное действие, и она вдруг очутилась рядом, мягкие руки гладили его по голым плечам, легонько коснулись раны. Не довольствуясь одними прикосновениями, Ниал привлек ее к себе, посадил на колени, снял с нее одежду. Лица женщины он не различал, но это не имело значения — главное, что она здесь. Он положил руку на прохладный живот, согревая его ладонью, и она сразу ответила на ласку. Ниал знал: если пальцы скользнут в потаенную глубину, она будет влажной, готовой принять его.